Он прервался, оглянулся, вытягивая шею, на шезлонг.
– Не филонить, девушки! – крикнул. – Не притворяться! Больше, больше огня! Хм-м… На чем я остановился?
– На политике.
– Ах, да. Но политика политикой, а у тебя, ведьмак, украли твои прославленные мечи. Разве не из-за этого дела я имею честь тебя привечать?
– В самую точку: именно из-за этого.
– Кража мечей, – покивал Пратт. – Болезненная утрата, полагаю? Наверняка болезненная. И невосполнимая. Ха, я всегда говорил, что в Кераке – вор на воре. Люди тамошние, дай лишь слабину, украдут – известное же дело – все, что не прибито накрепко гвоздями. А на случай вещей прибитых накрепко носят они с собою фомку.
– Следствие, полагаю, идет? – продолжил он через миг-другой. – Ферран де Леттенхоф трудится? Однако, господа, взгляните правде в глаза. От Феррана не стоит ждать чудес. Без обид, Лютик, но твой родственничек был бы куда лучшим бухгалтером, чем следователем. Для него ведь – только книжки, кодексы, параграфы, регламенты и эти его доказательства, доказательства и еще раз доказательства. А оно выходит как в той фацетии о козе и капусте. Не слыхали? Заперли однажды козу с головкой капусты в сарае. Утром от капусты – ни следа, а коза срет зеленым. Но доказательств нет, свидетелей нет – и делу конец, causa finita. Я не хотел бы оказаться дурным пророком, ведьмак Геральт, но дело о краже твоих мечей может завершиться сходным образом.
Геральт и на этот раз воздержался от комментариев.
– Один меч, – Пираль Пратт потер подбородок рукою в перстнях, – стальной. Сталь сидеритовая, руда взята из метеорита. Кована в Махакаме, в краснолюдских кузнях. Полная длина сорок с половиной дюймов, сам клинок – на двадцать семь с четвертью. Прекрасно сбалансирован, вес клинка абсолютно равен весу рукояти, вес же всего оружия наверняка меньше сорока унций. Рукоять и эфес простые, но элегантные.
– И второй меч, сходной длины и веса. Приблизительно, ясное дело. Стальной сердечник окован серебром, острие – также стальное, чистое серебро слишком мягкое, чтобы можно было хорошо заточить. На эфесе и по всей длине клинка – рунические знаки и глифы, которые мои эксперты полагают нечитабельными, но, несомненно, магическими.
– Прекрасное описание. – Геральт выдерживал каменное лицо. – Ты словно видел мечи наяву.
– Действительно, видел. Мне принесли их и предложили купить. Посредник, представляющий интересы третьего лица, персона, обладающая безукоризненной репутацией и лично мне известная, поручалась, что мечи приобретены легально, что происходят из раскопа в Фэн Карне, древнем могильнике в Соддене. В Фэн Карне находят бессчетное количество сокровищ и артефактов, потому совершенно не было причин оспаривать достоверность заявления. Однако у меня шевельнулись кое-какие подозрения, и мечи я не купил. Ты меня слушаешь, ведьмак?
– С неослабевающим вниманием. Жду выводов. И подробностей.
– Вывод таков: баш на баш. Подробности дороги. У каждой информации есть бирочка с ценой.
– Ну знаешь ли… – возмутился Лютик. – Я к тебе по старой дружбе, с приятелем в беде…
– Дело есть дело, – оборвал его Пираль Пратт. – Как я и сказал, информация, коей обладаю, имеет цену. Хочешь узнать что-то о судьбе своих мечей, ведьмак из Ривии, – придется тебе заплатить.
– И что же за цена на бирке?
Пратт вытащил из одежд большую золотую монету и вручил ее огрокраснолюду. Тот без особого усилия сломал ее в пальцах, словно печенюшку. Геральт покачал головой.
– Банальность на уровне ярмарочного вертепа, – процедил он. – Вручишь мне половину монеты, а некто, когда-нибудь, может, даже через несколько лет, появится со второй половиной. И попросит исполнить его желание. Которое мне придется выполнять безо всяких условий. Ничего не получится. Если это цена, то в ней мы не сойдемся. Causa finita. Пойдем, Лютик.
– Тебе не хочется получить назад мечи?
– Не настолько.
– Я подозревал. Но попытаться стоило. Предложу тебе другое. На сей раз не для того, чтобы ты отказался.
– Пойдем, Лютик.
– Выйдешь, – Пратт мотнул головой, – но в другие двери. В те. Сперва раздевшись. До исподнего.
Геральту казалось, что он контролирует лицо. Должно быть, ошибался, поскольку огрокраснолюд внезапно зарычал и шагнул к нему, воздев лапищи и засмердев в два раза шибче.
– Это какое-то издевательство, – громко заявил Лютик, стоя подле ведьмака, как обычно бедовый и языкатый. – Насмехаешься над нами, Пираль. А потому мы сейчас попрощаемся и выйдем. Причем в те же двери, которыми вошли. Не забывай, кто я такой! Я ухожу!
– Не думаю, – покачал головой Пираль Пратт. – То, что ты не слишком-то умен – мы уже некогда уяснили. Но чтобы сейчас не пытаться уйти – для этого ты умен достаточно.
Дабы подчеркнуть весомость сказанного, огрокраснолюд показал им сжатый кулачище. Размером с арбуз. Геральт молчал. Уже некоторое время он приглядывался к великану, высматривая в нем место, чувствительное для пинка. Поскольку шло к тому, что без пинка никак не обойдется.
– Ну, ладно. – Пратт жестом утихомирил телохранителя. – Я чуток уступлю, выкажу добрую волю и желание компромисса. Нынче у меня собралась элита ремесел, торговли и финансов, разномастные политики, дворяне, духовенство, даже один князь – инкогнито. Я обещал им спектакль, какого они прежде не видывали, а уж ведьмака в исподнем они не видывали наверняка. Но пусть уж, ладно: выйдешь голым по пояс. Взамен получишь информацию, причем сразу. Кроме того, как бонус…
Пираль Пратт взял со стола листок бумаги.
– Как бонус – двести новиградских крон. На ведьмачий пенсионный фонд. Прошу, вот чек на предъявителя, на банк Джианкарди, с инкассацией в любом их филиале. Как тебе такое?
– Зачем спрашиваешь? – прищурился ведьмак. – Ты ведь, кажется, дал уже понять, что отказаться я не сумею.
– Точно. Я говорил: предложение не для того, чтобы отказываться. Но, полагаю, оно пойдет на пользу обеим сторонам.
– Лютик, бери чек. – Геральт расстегнул и снял куртку. – Говори, Пратт.
– Не делай этого. – Лютик побледнел еще сильнее. – Разве знаешь, что тебя будет ждать за теми дверьми?
– Говори, Пратт.
– Как я уже упоминал, – преподобный уселся поудобней на своем троне, – я мечи у посредника покупать отказался. Но поскольку, как было сказано, он – персона, хорошо мне известная и достойная доверия, я предложил другой, куда более выгодный способ монетизации. Посоветовал, чтобы нынешний их владелец выставил мечи на аукцион. В аукционном доме братьев Борсоди, в Новиграде. Это крупнейший, с серьезным реноме коллекционерский аукцион, туда со всего мира съезжаются любители раритетов, древностей, редких произведений искусства, уникальных изделий и всякоразных диковинок. Чтобы приобрести какой-нибудь феномен для своей коллекции, чудаки эти торгуются, словно безумные, разнообразные экзотические чудеса идут у Борсоди иной раз за невообразимые суммы. Нигде не продать дороже.
– Говори, Пратт, – ведьмак стянул рубаху. – Я тебя слушаю.
– Аукционы в доме Борсоди проходят раз в квартал. Ближайший – в июле, пятнадцатого числа. Вор, несомненно, объявится там с твоими мечами. Если немного повезет, сумеешь отобрать прежде, чем их выставят на торги.
– И только-то?
– Это куда как немало.
– Личность вора? Или посредника?
– Личности вора я не знаю, – отрезал Пратт. – А посредника не выдам. Это мое дело, тут важны правила, договоры и доверие. Я бы потерял лицо. Я и так тебе много раскрыл, достаточно много за то, чего от тебя желаю. Выведи его на арену, Микита. А ты ступай за мной, Лютик, тоже поглядим. Чего ждешь, ведьмак?
– Я, так понимаю, должен выйти безоружным? Мало того, что голым по пояс, так еще и с голыми руками?
– Я обещал гостям, – пояснил Пратт, медленно, будто ребенку, – нечто, чего они дотоле не видывали. Ведьмака с оружием они не раз видывали.
– Ясно.
Он оказался на арене, на песке, в кругу вкопанных в землю кольев, залитом светом многочисленных лампионов, что висели на железных прутьях. Слышал крики, виваты, браво и свист. Видел колышущиеся над ареной лица, распахнутые рты, шалые глаза.
