Инквизитор хмыкнул, поднося к губам чашку с дымящимся отваром. Несчастный отец Суэльтен, приставленный таки к некроманту, сидел белый от ужаса.
— Не дрожи так, высокоучёный, — повернулся к нему Этлау. — Я виновен в… в том, что мне вменяется, не больше, чем заболевший человек виновен в своей болезни.
— Но заболевший виновен, если презрел указания карантинной стражи и полез в охваченный чумой город, — вдруг возразил монах. — Виновен также, если, заболев и зная об этом, всё равно отправляется туда, где пока нету мора, неся с собой заразу!
— Сразу видно опытного софиста…
— Оставим этот спор, — поднял руку Фесс. — Я действительно дал слово и намерен его исполнить. Отец Суэльтен, не вы ли…
— Да, именно я, недостойный, следил за магическими отражениями битвы под Скавеллом, — подтвердил монах.
— Тогда вы представляете, хотя бы в общих чертах, что нам предстоит сделать. — Фесс придвинул поближе большую грифельную доску. — Итак, надо преодолеть три барьера. Простым заклинанием, основанным на природной магии Эвиала, это сделать невозможно — те, кто ставил преграды, знали своё дело. Поэтому и мне под Скавеллом пришлось идти столь сложным путём. Отсюда следует, что отражающее заклятье должно иметь, по крайней мере, следующее…
…Они углубились в сугубо теоретическую дискуссию, чёрную поверхность стремительно покрывали руны и наброски магических фигур, сложные схемы сложения магических векторов и так далее и тому подобное. Время летело незаметно, отец Суэльтен мало-помалу совершенно забыл о страхе, в пылу спора даже поименовав Фесса «невеждой».
Этлау не оставался в стороне, дав несколько весьма» дельных советов.
— И не забудьте послать кого-нибудь за кошками. Желательно — котята, желательно — чёрные, но в крайнем случае сойдут и обычные, полосатые, — напомнил некромант.
Отец Суэльтен побледнел и судорожно сглотнул.
— Что поделать, ваше преподобие, чрезвычайные обстоятельства требуют чрезвычайных мер. Да вы ж должны помнить Скавелл!
— Я бдил, да, я помню приток силы, но я не знал, как именно получен был к ней доступ, — слабо запротестовал монах. — Какой ужас… кошки… котята… беспомощные, маленькие, пушистые…
— Вы что, брат, действительно любите кошек? — удивился Этлау.
— Я тебе не брат, отступник, — привычно огрызнулся Суэльтен, но уже безо всякого задора. — Да, люблю, и очень! Это лучшие спутники из братьев наших меньших, когда-либо бывшие у человека, и недаром Спаситель…
— Помню, помню, — поморщился разжалованный инквизитор. — «А свершивший зло против кошки или кота да ответит передо Мной». Интересно, почему у Него не нашлось ничего доброго о собаках… впрочем, неважно. Очень советую вам, дорогой брат, всерьёз озаботиться выполнением просьбы нашего уважаемого некроманта. Кошачий гримуар в его исполнении — вещь более чем внушительная. Не исключено, что от этого будет зависеть жизнь Его святейшества понтифика. Так что… — Этлау выразительно приподнял одну бровь.
Отца Суэльтена била крупная дрожь.
— И отдайте распоряжения немедленно, — внушительно проговорил бывший отец-экзекутор. — Пока у нас есть ещё время. Прикажите всем послушникам и послушницам, кому дозволено иметь при себе котов или кошек, передать их в ваши руки. Котят учитывайте особо, их — в отдельный садок… Ну, не стану вас учить, брат, вы и сами прекрасно справитесь, — с издёвкой закончил одноглазый соратник Фесса.
На монаха было жалко смотреть, но отнекиваться и отказываться он не решился.
— Сменим тему, государи мои, — деловито проговорил Этлау. — Значит, сударь некромант, переход по данному вектору вы трактуете как результирующую действия следующих компонентов заклинания…
…Мало-помалу сгустился вечер, и спор грозил затянуться далеко за полночь, когда в окнах мелькнул хорошо знакомый по совсем недавней битве огненный отблеск. Немного погодя колокола на башнях Аркина ударили тревогу.
Флот Империи Клешней не стал ждать подкреплений — а может, они подоспели быстрее, чем рассчитывал понтифик. Чёрно-зелёные галеры вновь устремились на штурм, как и в прошлый раз, посылая на город тучу катапультных ядер, начинённых жидким огнём.
