— Они не столько хотели разделаться с нами, сколько проверяли, на что мы по-настоящему способны, когда станем сражаться за свою жизнь, — докончил Ракот.
— Вот как? — Хедин поднял брови.
— Именно. Суди сам, брат: они пытались уничтожить наши тела, ничто иное. Хотели выяснить, как далеко простирается действие Закона Равновесия на нас самих.
— Но они действительно привели в действие исполинскую мощь, — задумчиво проронил Хедин. — Такую мощь, что Весы не могли не покачнуться, они неизбежно покачнулись бы!
— Они и покачнулись. Потому-то мы и вырвались из ловушки, — согласился Ракот. — Иначе там бы и остались.
— Нет. Не потому. Смерть Кирддина… теперь мне кажется, что я понимаю. Каким-то образом они — или он? — собрали в одно место всю разлитую по миру магию. Всю животворящую силу. Я зря надеялся на Эйвилль, даже эльфийке-вампиру такое не раскусить и не распутать клубок управляющих заклинаний.
— Это не похоже на Ямерта и иже с ними, — негромко проговорил Ракот.
— Согласен. Я больше скажу — это и мне не под силу, — признался Хедин. — Умертвить целый мир, обратить всё это в единое заклятье…
— Идолы послужили отвлекающим манёвром.
— Точно. И, надо признаться, мы с тобой дали себя отвлечь. — Ракот мрачно осклабился.
— Ты, я вижу, выходишь из личины воина-варвара, очень хорошо, — не без ехидства заметил Познавший Тьму.
— Не настолько сильно и приросла ко мне эта маска, — не слишком любезно огрызнулся Ракот. — Это же очевидно: выбрать для атаки не нашу сущность, а материальную плоть — именно проверять, как далеко мы пойдём, сопротивляясь. И позволяет обойтись сравнительно малыми силами.
— Ничего себе «малыми»…
— Чтобы устроить такую же ловушку для нашего с тобой… божественного, — Ракот прищёлкнул пальцами, — боюсь, потребовалось бы умертвить сотню таких миров, как Кирддин.
— Не беспокойся, умертвят, — мрачно посулил Хедин. — Они ни перед чем не остановятся. Мораль, какая бы то ни была, им чужда.
— Дальние… — словно пробуя слово на вкус, задумчиво проговорил Ракот.
— Почти уверен. Кто ещё способен организовать такое?
— Я страшусь «очевидного», — признался Владыка Тьмы.
— Ты? Ты можешь чего-то «страшиться»? — Кажется, Хедин действительно поразился.
— Раньше — нет. А теперь — да, — мрачно отвернулся Ракот. — И мне не нравится, что о нас действительно многое узнали. Суди сам: теперь они понимают, что мы не смогли в единый миг перенестись куда подальше, что мы не смогли в тот же единый миг изменить нашу физическую форму так, чтобы опасность не грозила ни нам, ни Гелерре. Что мы не нашли ничего лучше, как встретить силу силой. Вспомни, брат, когда Мерлин, светлая ему память, пустил в тебя то копьё — как ты справился с ним?
— Разъял заклятье на составляющие, — подняв бровь, заметил Хедин. — Но то было совсем другое. Обычное, понятное волшебство. Мерлин был одним из нас. Сильнейшим, возможно; но не непобедимым и не непостижимым. А эти… до сих пор помню их атаку на Хединсей. И боюсь, что всё это время они тоже не сидели сложа руки. Чему свидетельство. — Он кивнул в сторону медленно ползущего «слизняка». За ним оставался голый камень, чёрный и дымящийся.
— Я бы всё-таки не утверждал так категорично, что это именно Дальние, — остерёг Ракот. — Есть в конце концов и много других. Кроме даже компании на «Я» и твоего разлюбезного Игнациуса. Есть Спаситель, о котором мы вообще почти ничего не знаем. Есть, если помнишь, Новые Маги, про них вообще никто не вспоминал невесть сколько времени. А они ведь бессмертны: Замок Всех Древних разрушен и Поколения не сменяют друг друга. Есть мир Источника, где, насколько я знаю, так и сидит бессмертный Мимир. Есть и твари Неназываемого…
— Никто ничего не сможет утверждать наверняка. — Хедин не отрывал взгляд от ползущей тёмной массы. — Ну что, брат, не станем оставлять после себя грязи?
— Не станем, — согласился Владыка Тьмы. — Но тут нужно не простое заклятье, а…
— О да, конечно же, не простое, — съехидничал Хедин. — Сам бы я нипочём не догадался. Давай по обратимому?
Он не договорил. Слов не требовалось. Ракот хищно оскалил зубы, сжал кулаки, на лбу вздулись вены.
Две фигуры застыли, подобно тем самым идолам в подземелье. Тёмный «слизняк» тупо и неостановимо полз к ним навстречу, а потом — нет, с небес не сошли волны пламени, несчастная земля Кирддина не разверзлась, просто передняя кромка ползущей массы стала менять цвет с чёрного на слепяще белый, поднялись клубы пара, и лица Новых Богов исказились одинаковой болью.
Кто знает и кто опишет, как встречается с одной незримой силою другая, столь же незримая и неведомая? Вода точит камень, топор валит дерево, корни травы разрывают плоть скалы — это всё видимо глазу и понятно. Однако сейчас состязались не огонь, не молнии и не какие-либо орудия разрушения вообще: даже мощи Новых Богов, которую они могли направить против нового врага, не хватило бы, если только не нарушать Закон Равновесия.
Дать запертой в ожившем камне силе другую дорогу. То, что убивает, с такой же лёгкостью может и дарить жизнь — в этом отличие магического оружия от выкованного из стали.
Но вот пробить эту самую «другую дорогу»…
Было отчего до крови прокусывать губы, сдерживая утробный стон.
Ракот просто стискивал кулаки, Хедин бессознательно поднимал правую руку, тянул ладонь вверх по широкой дуге; пар поднимался всё выше, клубы его становились всё гуще, и едва можно было разглядеть искрящийся, светящийся, сияющий, словно свежий снег под зимним солнцем, край наползающего монстра.
Гелерра заложила крутой вираж, резко опустилась, почти что рухнула рядом с назваными братьями. Сердце гарпии разрывалось от желания помочь, поддержать, хоть чем, хоть как — однако ещё твёрже она знала, что никакие её усилия ничего сейчас не изменят. Новые Боги тщились изменить путь рушащейся на них (и на весь Кирддин) лавины, и смертным, даже непростым, даже принадлежащим к избранному кругу подмастерьев Познавшего Тьму, следовало отойти в сторону.
Несколько белых молний бессильно хлестнуло в стороны, словно слепо мечущийся хлыст в руках незрячего исполина. Ни Хедин, ни Ракот не пошевелились. Правая рука Познавшего Тьму всё так же медленно поднималась, словно он тянул на себя незримую тяжесть. Обливающийся потом Ракот глухо рычал сквозь стиснутые зубы.
