Однако после секундного молчания Юки рассмеялась.
«А-ха-ха-ха, А, Асуна, ты просто супер! Ясно. Никогда об этом не думала. Мм-да, это, пожалуй, хорошая идея. Свидетельство о браке я могу попробовать подписать – но у меня же нет подходящего партнеооора…»
Асуна поежилась и спросила все еще смеющуюся Юки:
– П-правда?.. Я заметила, у тебя с Дзюном отличные отношения.
«О, нет-нет. Дзюн еще совсем ребенок! Ах, да… эээ…»
Вдруг Юки спросила лукавым голосом:
«Асуна… а давай мы с тобой поженимся?»
– Ээ…
«А, но только тогда тебе придется взять мою фамилию, Асуна, иначе я стану Юки Юки. Хи-хи-хи…»
Юки смеялась; Асуна могла лишь закатить глаза. В СМИ каждый год мелькала информация, что в Японии вот-вот разрешат однополые браки, как в США, но никаких законопроектов так и не появлялось; услышав слова Юки, Асуна вздрогнула, и Юки хихикнула вновь.
«Прости, прости. Я просто пошутила. У тебя ведь есть парень, который тебе нравится, да? Тот, который помогал настраивать объективы…»
– Ээ… это… ну, в общем…
«Будь осторожней».
– Что?..
«Он, по-моему, тоже живет в другом, не реальном мире, хотя и не в том смысле, что я».
– …
Асуна попыталась как следует обдумать сказанное Юки, но в ее голове царило смятение и никак не желало уходить. Она потерла покрасневшее лицо; Юки скосила объективы, чтобы посмотреть сбоку на лицо своей подруги, и твердым голосом произнесла:
«Огромное тебе спасибо, Асуна. Я уже счастлива, что смогла снова увидеть этот дом. Даже если он перестанет существовать, мои воспоминания останутся здесь. Папа, мама, сестричка, все наши радостные воспоминания – они всегда будут здесь…»
Асуна поняла, что «здесь», о котором говорила Юки, – это не земля, на которой стоит ее дом, а ее собственное сердце.
Мирный, тихий облик дома подействовал наконец на Асуну. Она решительно кивнула, и Юки продолжила:
«…Когда мы с сестричкой плакали, потому что нам больно было принимать лекарства, мама рассказывала нам про Иисуса Христа. Она говорила, что Иисус не будет давать нам боль, которую мы не сможем вытерпеть. И потом мы с мамой и сестричкой молились. Я тогда немножко злилась, потому что не хотела слушать про Библию, но мамины слова…»
За это короткое время небо стало уже черно-синим, и в нем загорелось несколько звездочек.
«Но когда я снова увидела этот дом, я поняла. На самом деле мама говорила со мной все это время. Говорила не словами… говорила сердцем. Она продолжала молиться за меня, и это позволяло мне идти вперед… до конца… сейчас я это понимаю».
Глаза Асуны словно видели эту картину – мать и две дочери стоят на коленях у окошка белого домика, смотрят в небо и молятся. И, точно голос Юки вел ее, она вытолкнула из себя слова, зажатые глубоко внутри.
– Я… я… никогда не слышала голоса моей матери. Даже когда мы совсем рядом, я не слышу ее сердце. Она никогда даже не пытается понять, что я ей говорю. Юки, ты говорила, что некоторые вопросы приходится решать силой, иначе противник просто не поймет, да? Что мне делать, чтобы стать такой, как ты, Юки?.. Что мне делать, чтобы стать такой же сильной, как ты?..
Должно быть, для Юки, родители которой умерли, эти слова были как соль на рану. В обычных обстоятельствах Асуна бы трижды подумала и в итоге, скорее всего, не сказала бы такого. Но сейчас от Юки через зонд на плече Асуны исходила такая сила духа и одновременно нежность, что психические барьеры Асуны просто рассыпались.
На вопрос Асуны Юки ответила с запинкой, словно была в затруднении:
«Но я… вовсе не сильная».
– Да нет же. Ты не боишься того, как на тебя смотрят другие, ты не пятишься назад. Ты всегда… всегда так естественно держишься.
«Да, но… когда я была в реальном мире, я часто чувствовала, что веду себя не как я. Я знаю, папа и мама очень сожалели, что родили нас с сестричкой… и поэтому я думала, что должна выглядеть веселой и делать вид, что меня ничего не беспокоит, даже если болею. Может, именно из-за этого теперь, когда я вошла в Медикубоид, я только так и могу себя вести. Может, на самом деле я ненавидела всех, кто был вокруг, и хотела вопить и кричать целыми днями».
– …Юки…
«Но потом я подумала. Ничего, даже если это все игра… даже если я только притворяюсь, что я сильная, – это ничего. Если я смогу дольше продолжать улыбаться – этого вполне достаточно. Ты знаешь, что у меня осталось мало времени… Поэтому я подумала: когда я общаюсь с другими, если я буду все время пытаться угадать их чувства, это же просто потеря времени? С таким же успехом я могу просто показать всем себя с самой реалистичной стороны. Неважно, если даже меня будут ненавидеть, – неважно. И все равно я смогла оставить след в сердце Асуны…»
– …Да… это из-за того, что ты такая, Юки, именно поэтому мы так подружились всего за несколько дней…
«Нет, это не из-за меня. А из-за того, что, даже когда я пыталась сбежать, ты продолжала гнаться за мной, Асуна. …Вчера, когда я увидела тебя в комнате наблюдения, когда я услышала твой голос, я полностью поняла, чего ты хочешь. Как только я поняла, что этот человек хочет видеться со мной, даже зная, что я больна… я правда… я правда была так счастлива, что даже расплакалась».
У Юки словно дыхание перехватило, но тут же она продолжила.
«Так что… попытайся с этим же чувством поговорить со своей матерью. Я думаю, если ты будешь достаточно упорна, она обязательно поймет, что ты чувствуешь. Все будет хорошо. Ты намного сильнее меня, Асуна. Правда. Иногда, чтобы двое могли понять чувства друг друга, им надо отбросить все остальное… Именно потому что ты пришла ко мне, Асуна, и показала мне настоящую себя, я поняла: именно тебе я могу все это передать».
– …Спасибо. Огромное тебе спасибо, Юки.
Выдавив наконец эти слова, Асуна подняла голову, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы. Оказалось, что в небе этой столицы, так и не потемневшем окончательно, все равно мерцало несколько звездочек, словно изо всех сил стараясь не проиграть искусственному освещению.
Когда они вернулись к станции, зонд вдруг запищал, предупреждая о разряжающемся аккумуляторе. Асуна и Юки договорились встретиться завтра на уроках, и Асуна отключила питание.
Когда Асуна добралась на поезде до Сэтагая-ку, был уже десятый час.
Услышав звук открываемой двери, громко разнесшийся в холодном воздухе прихожей, девушка глубоко вздохнула. Ее правое плечо до сих пор ощущало вес сидевшей на нем Юки. Левой рукой Асуна нежно потерла теплый участочек кожи, потом разулась и быстро прошла к себе в комнату.
Переодевшись в домашнее, Асуна сразу же вышла в коридор. Направилась она в комнату брата, Коитиро – она тоже была на втором этаже. Она считала, что Коитиро, который, как и их отец, редко бывал дома, и сейчас вряд ли здесь, но на всякий случай постучала. Как она и ожидала, ей никто не ответил. Тогда она сама открыла дверь – почти как в тот день, когда начал работать сервер SAO, – и вошла.
Просто обставленная комната, почти без мебели, лишь с большим офисным столом посередине. На левом краю стола лежало то, что Асуна искала, – Амусфера, которой Коитиро пользовался, устраивая совещания в виртуальном мире.
Амусфера Коитиро была, пожалуй, куда новее, чем у его сестры. Взяв аппарат, Асуна вернулась к себе в комнату. Вставила в слот сбоку Амусферы карту памяти с инсталлированным ALO и Айнкрадом, легла на кровать, подстроила размеры Амусферы Коитиро, чтобы они ей подошли, и включила ее.
Машина сразу начала процесс подсоединения. Вскоре Асуна очутилась в меню входа в ALO. Однако сейчас, чтобы пройти в знакомое королевство фей, Асуна воспользовалась не основным своим аккаунтом, а вторым, под которым она время от времени заходила, когда хотела побыть кем-нибудь другим.
Она снова была в гостиной домика, стоящего посреди леса на 22 уровне. Однако это тело принадлежало не ундине по имени Асуна, а сильфиде, которую звали Эрика. Проверив свою одежду, она сняла с пояса два кинжала и спрятала в сундук, затем, вызвав меню, нажала кнопку временного выхода.
