"Щенок! Щенок! - ворчал себе под нос Тузик. - Воспитываешь его, стараешься вырастить приличного пса, а у него все одни щенячьи глупости на уме! Ох, получишь ты от меня на орехи за этих воробьев!" - грозно рявкнул он на Рыжика.
"А что я должен делать?" - спросил Рыжик, отряхиваясь от налипших опилок и стружек.
"Ну и вопрос! Что делают приличные собаки в такую жарищу? Спят!"
"А ты почему не спишь?"
"Потому, что должен следить за тобой!" - отпарировал Тузик.
"Уж как-нибудь сам обойдусь!"
"Рыжий, ты смотри у меня!.."-начал Тузик и остановился.
Из-за куста сирени выпорхнула большая бабочка. Тузику ужасно захотелось поохотиться на нее. Но он не был уверен, прилично ли взрослой собаке, собаке, с которой Рыжик должен брать пример, ловить бабочек. Он только поднялся и стал наблюдать, что делает Рыжик.
А Рыжиком в этот день явно овладел дух противоречия. Он, заметив бабочку, сразу же помчался за ней. "Вот увидишь, поймаю!" - крикнул он Тузику. Тузик из осторожности ничего не ответил на эту похвальбу. Он подождет. Вдруг и правда хвастунишке удастся поймать бабочку?
"Я, если захочу, поймаю любого летучего зверя!" - сказал он на всякий случай.
Тем временем Рыжик из кожи вон лез, стараясь сцапать мотылька.
Как назло, бабочка была большущая, тяжелая и летела над самой землей.
Наконец Рыжику показалось, что стоит ему только подпрыгнуть, и добыча от него не уйдет.
"Поймал, поймал!" - завопил он с торжеством, отделился от земли и взлетел высоко-высоко. "Что поймал-то? Шиш!" - съязвил Тузик. Бабочка перелетела в сад и исчезла. А Рыжик с трудом поднял с земли свои побитые косточки.
"Щенок!" - бросил с презрением Тузик и повернулся к нему хвостом.
На этот раз Рыжик обиделся не на шутку. "Щенок, щенок"! - передразнил он, подскочив к Тузику.
"Подумаешь, какой взрослый! Забыл, наверно, как ты от Лорда улепетывал?"
"Не "улепетывал", а покинул его общество! Не желаю водиться с плохо воспитанными собаками".
"И сейчас ты злишься, потому что никакой приличной игры не можешь выдумать!"
"Просто мне неохота играть".
"Ах, неохота?" - издевательски переспросил его Рыжик.
"Да, не хочется. Не хочется, да будет тебе известно! - настаивал Тузик. - Если бы я только захотел - ого-го!"
"Что - ого-го?"
"Ничего!" - буркнул Тузик и, дабы показать, что считает разговор оконченным, перевернулся на другой бок.
Рыжик понял, что с Тузиком не договоришься. Он поплелся под веранду.
Там был собачий склад. Лежали там кости - обглоданные, облизанные, обсосанные дочиста. Ни одной собаке не приходило в голову подкрепиться этими мослами. Они служили только для игры. И то лишь тогда, когда ничего другого, лучшего, не находилось.
Из-за этого склада игрушек шла неустанная война между собаками и теткой Катериной.
Но разве можно было сладить с нашими барбосами! Не раз Катерина устраивала в их конурах уборку. На двор летело все: тряпки, солома, кости. И все отправлялось на помойку. Кроме, конечно, разных щеток, гребенок, шлепанцев и иных полезных вещей, каковые возвращались их владельцам. Увы, это был сизифов труд.
Не проходило и дня, как Тузик, Рыжик и прочие обитатели нашего двора натаскивали столько сокровищ в свои будки, что исчезали все следы уборки.
Итак, Рыжик пошел к своему тайнику и достал баранью лопатку. Он сам притащил ее некогда со свалки возле казарм. Схватив кость в зубы, он принялся ее терзать. И ворчал при этом так грозно, что Тузик счел необходимым обернуться и посмотреть, что такое происходит.
"Рыжий, ты что там вытворяешь?" - спросил он с деланным равнодушием и нарочно едва приоткрыл глаз, не желая подавать вида, что баранья лопатка его сколько-нибудь интересует.
А Рыжик вошел в дикий азарт. Он носился с костью как ошалелый. Уже не ворчал, а рычал. И так свирепо, словно сражался по меньшей мере с самим львом.
Тузик все еще не двигался. Лишь когда Рыжик махнул костью перед самым его носом, он не выдержал. Вскочил и как гаркнет: "Рыжий, ты положишь эту кость или нет?"
"Отвяжись!"
"Ах, ты так?!" - рявкнул Тузик и кинулся на Рыжего. Что тут началось, трудно описать. Белье взлетело в воздух! Да что там белье - все полетело к черту!
Чуть не погибла курица Лысуха. Едва не раздавили петуха Беляша. К счастью, он успел вскочить на пенек, а оттуда на сарай. Сбили с ног утку Меланью. Селезню Кашпереку угодили костью в лоб.
Напрасно Беляш с крыши сарая вопил отчаянным голосом:
"Караул! Разбой! Спасайся кто может!"
Кашперек-селезень, как только немного очнулся, заковылял к птичнику, за решетку. Он качал своей побитой головой и приговаривал:
"Так, так, так! Страх, страх, страх, что эти псы вытворяют! Я сейчас же ухожу отсюда! Сейчас, щас, щас! Меланка, идем!" - позвал он жену.
Меланка пыталась ответить ему, но слышался только хрип. И неудивительно.
Со страху, пытаясь удрать от собак, она просунула голову в петлю решетки, а вытащить ее обратно никак не могла. Чем она больше дергалась, тем крепче застревала. "Спасите! Задыхаюсь!" - хрипела она в отчаянии. И может быть, и вправду бы удавилась, если бы не те же собаки. С разгона они налетели на Меланку, отскочили от нее и со всего размаху треснулись о сетку загородки - - только гул пошел!
И голова Меланки сама выскочила из петли. Утка отпрянула и помчалась к мужу.
"Ах, ах, ах! Как я расстроилась!"-жаловалась она Кашпереку.
Но Кашперек не принимал близко к сердцу ничьих огорчений, кроме своих собственных.
"Где собаки, там вечно драки!" - крякнул он важно и снова разинул клюв, словно собирался привести еще какую-то утиную пословицу.
Однако лишь потряс раза два своим зеленым хвостиком и коротко приказал: "В огород!"
И, не дожидаясь Меланки, заковылял вперевалочку к забору.
Там был выкопан лаз. Сквозь него птицы попадали в огород.
Кашперек пролез в дырку, за ним - Меланка. Когда они были уже по ту сторону забора, Кашперек приостановился и крякнул жене:
"Если не ошибаюсь, скандал на дворе не прекращается".
