— Мне и сейчас хорошо! — спорил с ним другой голос, видимо голос Фиа.
— Нет! Сейчас тебе плохо… очень плохо… вот смотри! — убежденно сказал первый голос.
В зеркальце Рина увидела, как колени у Фиа подогнулись и она упала, царапая землю ногтями и бодая ее лбом. Потом все же смогла подняться.
— Ну как? — спросил голос.
— Мне хорошо, — упрямо повторила Фиа.
— Правда? — удивился голос. — Ну и замечательно, что кому-то хорошо! А будет еще лучше!
Девушка снова упала. Теперь она не просто бодала землю. Она каталась по ней, кусая руки.
— Перестань! Прошу тебя! За что? — прохрипела она.
— Не надо было давать мне власть над собой!.. Получаешь псиос — отрабатывай! Послушайся — и будет очень хорошо! Так же хорошо, как сейчас плохо! Ты славная девочка! Мне нравятся твои мечты! Представь что-нибудь! Убей их!
— Это… больше… не мои мечты… это кошмары!
— Да, но они оживают! Все как ты просила! — вкрадчиво сказал голос.
— Все равно это кошмары! До того как я связалась с тобой, я представляла лошадей с золотыми гривами! И бабочек, которые пьют энергию звезд! Бабочка летит миллиарды лет, а потом запускает хоботок в звезду и питается ее раскаленным газом. И опять летит от звезды к звезде и переносит звездную пыльцу! И от этой пыльцы рождаются новые светила!
— Но твои мечты не оживали! Ты хотела, чтобы они оживали, и я дал тебе это!
— Ты исказил сами мечты!
— Все! Молчи и представляй! Или будет хуже! — со злобой потребовал голос, и Фиа дернулась как от удара.
А потом Рина увидела нечто труднообъяснимое. Девушка начала раскачиваться точно в забытьи и что-то бормотать. Зеркало Рины успевало улавливать отдельные горячечные слова.
— …мировое пространство будущего. Все можно, все разрешено, никакой полиции, никаких армий, границ… повсюду травка и цветочки. Уют, чистота, довольство. Если что-то не так, прилетает электронная бабочка… садится на лоб, опускает на череп усики и делает лоботомию.
— Опять бабочка? — ворчливо сказал песочный голос. — Ну хорошо, хорошо! Лоботомию так лоботомию! Только ты уверена, что опять не будет сюрпризов?
Изображение в зеркале стало мутным. От головы девушки отделился какой-то туман и стал быстро сгущаться. Рина увидела большую бабочку с черными обугленными крыльями. Летать она не могла, но быстро ползала. Бабочка завертелась на месте и решительно направилась к сотворившей ее Фиа. Толстый, с хорошую проволоку хоботок безжалостно распрямлялся.
Фиа закричала и метнулась под защиту бетонных плит. Сгустившаяся бабочка, не отставая, бежала за ней.
— Ну вот… Хоть у кого-то из ведьмариков облом! Зачем эльб ее материализовал? — озадаченно спросила Рина.
— При чем тут эльб? — удивилась Яра, сидевшая рядом и тоже все слышавшая. — Не могут эльбы ничего сотворить! Они лишены дара к созиданию! Это все сама Фиа! Эльб только и делает, что дает ей псиос и искажает то хорошее, что есть в ней самой! В НЕЙ! Сам он — ничто.
— Но ее же прежние мечты не…
— …бегали за ней по двору, чтобы сделать ей лоботомию? Думаю, нет. Но кто тебе сказал, что они не сбывались? Что где-то во Вселенной не возникала бабочка, летящая от звезды к звезде? Настоящее и материальное не всегда синонимы.
Рина хотела опустить зеркальце, но изображение в нем внезапно сменилось, и в соседнем дворе за оградой она разглядела тяжелую черную машину. За машиной, как за щитом, укрывался Тилль. Стоявший с ним рядом незнакомый берсерк что-то горячо доказывал, кивая в сторону хрущевки.
Тилль слушал его вяло, зевотно поскребывая ногтем небритую щеку. Ему было безразлично, сколько берсерков нового набора выдержит экзамен, а сколько погибнет. Даже если берсерки потеряют треть атакующих, Тилль все равно окажется в выигрыше. На мертвецов можно выписать псиос, который они получили якобы до боя.
Тилль махнул рукой, требуя немедленно наступать. Берсерк, оправдываясь, что-то заговорил и, положив локти на крышу машины, повернулся к пятиэтажке. Рина еще разглядывала их в зеркальце, когда что-то мелькнуло в воздухе и по заднему стеклу джипа пробежала длинная белая трещина. В следующий миг машина Тилля напоминала скульптуру изо льда. Такой же ледяной статуей стал и берсерк. Его локти так и не успели оторваться от крыши. Сам Тилль червяком отползал в сугробы, часто задирая голову и оглядываясь на забор.
Уперев ногу в стремя, Макс хладнокровно натягивал тетиву арбалета. Из своего убежища он выглянул ровно настолько, чтобы произвести выстрел и сразу скрыться.
— В-вот гады! Как чувствовал: верхнее к-колесико с-скрутили на п-пол-оборота. Тилля, конечно, не накрыло.
— Тебя не заметили, когда ты высовывался? — спросил Ул.
— Н-нет, — уверенно ответил Макс.
— Хорошо. Тогда позицию не меняем. Уж больно хороша. Дверь крепкая, много окон и вокруг все просматривается! — подумав, сказал Ул.
Все же в голосе у него было сомнение. Пока они вместе, они могут попасть под удар любой боевой ведьмы и все разом погибнуть. Полезнее, конечно, было бы распылиться, но тогда берсерки, которые вот-вот начнут «чесать дом», имея численное преимущество, мгновенно отправят весь молодняк на встречу с первошнырами.
— Что это было? Ну, с машиной? — спросила Рина.
— А, мелочи! З-з-замораживающий болт! — Макс отогнул ворот шныровской куртки, и Сашка с Риной увидели, что там у него наконечников пять. И все с виду абсолютно разные. Макс нежно подышал на них. — У меня всякие есть! — сказал он с увлечением. — Н-например, этот п-полезен, когда несколько ведьмарей с-стоят в воде, в ручье, в чем-нибудь ты-таком мокром. Можно выстрелить электрическим наконечником и пы-порадовать всех сразу. А этот я б-берегу для Гая! В прошлый раз, увы, не успел п-прикрутить. Он м-может огибать деревья, заборы, щиты, но, увы, не больше, чем на сто шагов… А этот маленький всем хорош, но в случае промаха в-возвращается к хозяину, ч-чтобы выразить ему свое в-возмущение. Причем попадет точно между гы-глаз. Я его бы-боюсь!
Сашка, перебежав к Максу на четвереньках, с жадностью разглядывал наконечники:
— Сам сделал?
— Кы-кое-что сам, а с лучшими Меркурий помогал. Н-на каждый новый уходит недели три ры-работы. Б-бывает, трудишься, а все насмарку. Не заладилось!
Потолок заметно дрогнул. Ул вскинул голову.
— Слышали? — прошептал он.
Витяра закончил лепить что-то маленькое. Кажется, это было дерево для идеального ШНыра, настолько подробное, что просматривались отдельные листья. Витяра вырезал их узким осколком стекла.
— От ты дуся! Даже не заморачивайся! Соседи просто-напросто банку уронили! — объяснил он.
— Какие соседи? — звенящим шепотом спросил Ул и, сорвавшись с места, бросился к двери.
Яра услышала, как он тянет на себя засов и поняла, что Ул осторожно выглянул наружу. В следующий миг что-то грохнуло три или четыре раза, точно кто-то ударил по двери железным прутом. Макс, Сашка, Яра рванули в коридор. Сашке мешали вздыбленные плечи Макса, закупорившие проход. Подпрыгивая, он увидел, как Ул, не целясь, дважды выстрелил из шнеппера в приоткрытую дверь.
Кто-то закричал. Лестница осыпалась шагами. Где-то зазвенело и бесконечно покатилось стекло. После краткой паузы в щель просунулась похожая на окорок рука с топором и, слепо шаря, попыталась раскроить Улу череп. Ул навалился на дверь, прижимая руку. Рука шевелилась как змея и, выгибая кисть, пыталась достать его. Было слышно, как с другой стороны кто-то, пыхтя, проскальзывает на плитке. Причем этот кто-то был явно сильнее Ула, поскольку с каждым новым рывком того отодвигало все дальше в коридор. Наста, подбежав, увлеченно вцепилась в руку зубами.
— Отпусти ты его! Лучше саперку мою отстегни! — закричал на нее Ул.
Наста, не слыша его, продолжала грызть руку. Снаружи по двери что-то ударило, прожгло ее насквозь, и через их головы в комнату пронесся быстро вращающийся, окутанный белесым дымом шар.
