В. Шинкарёв. Максим и Фёдор
Вещь в трёх частях
Как и всё, что я делаю,
ПОСВЯЩАЕТСЯ
Игорю Константинову.
«Всё казалось ему странным в этом мире, созданном как будто для быстрой насмешливой игры. Но эта нарочитая игра затянулась надолго, на вечность, и смеяться уже никто не хочет, не может… Внутри бедных существ есть чувство их другого, счастливого назначения, необходимого и непременного, — зачем же они так тяготятся и ждут чего-то?»
Часть первая
МАКСИМ И ФЁДОР
МЫСЛИ
афоризмы, максимы, федоры
Один Максим отрицал величие философии марксизма. Одна ко, когда его вызвали куда надо, отрицал там своё отрицание, убедившись тем самым в справедливости закона отрицания отрицания.
Максим презирал безграмотность и невысокие интеллектуальные данные своего друга Фёдора и любил подчеркнуть, что они друг с другом — полная противоположность. Нередко на этой почве между ними разворачивалась ругань и даже драка. Как-то раз, крепко вломив Фёдору, Максим с удовлетворением отметил, что овладел законом единства и борьбы противоположностей.
Знакомый Максима Пётр (о нём подробнее речь впереди) с детства испытывал неодолимую тягу к самоубийству. Идя по мосту, он нередко не выдерживал искушения покончить счёты с жизнью — и бросался вниз… Остальную часть пути одумывающийся Пётр преодолевал вплавь.
Суицидальные настроения, обуревающие впечатлительного юношу, помогли ему приобрести отличную закалку и данные спортсмена-разрядника.
Максим, комментируя это дело, с благодарностью отозвался о законе перехода количества в качество, которым не стоит брезговать.
Вскоре Максим с такой силой овладел философией марксизма, что мог без труда изобретать новые непреложные законы развития человеческого общества. Так, глядя на своего друга Фёдора, да и просто так, допивая вторую бутылку портвейна, Максим часто говорил: «Одинаковое одинаковому — рознь!»
У Максима было много сильных мыслей, даже трудно специально выделить. Так, например, его часто посещала необыкновенной силы мысль: «Где занять четвертной?»
Случалось, что и Фёдор мог кое-чему научить Максима. Так, однажды Максим дал Фёдору почитать одну книгу (из тех, о которых лучше не разговаривать с малознакомыми людьми). Фёдор пришёл на бульвар почитать, однако замечтался, попил пивка, да и не заметил, как посеял книгу.
— А где книга? — осведомился Максим вечером.
— Посеял, — отвечал Фёдор.
Максим осыпал Фёдора бранью, однако последний, не сплошав, спросил:
— А что, книга была хороша?
Максим в ответ лишь заскрежетал зубами. Тогда Фёдор продекламировал строки Некрасова:
Максим, не зная, как возразить, лишь скрежетал зубами.
На алтарь мысли Максим мог положить всё, даже предметы первой необходимости.
Однажды он сказал:
— Когда я думаю, что пиво состоит из атомов, мне не хочется его пить.
Знакомый Максима Пётр любил рассуждать в том смысле, что человеку всё доступно и прочее.
Максим хмуро прослушав эти рассуждения, подобно баснописцу Эзопу, молвил: «Тогда выпей из дуршлага!» — и, хлопнув дверью, вышел.
Заметив, что Максим пьёт, не закусывая, Фёдор осведомился, не объясняется ли это тем, что Максим вспомнил о молекулярно-атомной структуре закуски.
Максим гордо помотал головой и сказал: «Кто не работает, тот не ест!»
Вот какая реплика приписывается Максиму, хотя это не достоверно.
Фёдор с похмелья начинал нескончаемый рассказ про исчезнувших собутыльников, или про то время, когда он учился в школе, или про какие-то деревни. Фёдор рассказывал бессвязно, надолго замолкая, иногда минут на пять — ограничиваясь одними междометиями или жестами.
Пётр, если не выходил сразу, то мучился, скучал, слонялся по комнате, перебивая Фёдора своими эскапистскими романтическими байками.
Максим, заметив неприязнь Петра к рассказам Фёдора, сказал: «Даже о литературном произведении нельзя судить по содержащимся в нём словам!»
САД КАМНЕЙ
хокку, танки, бронетранспортёры
