От ужаса у Кузы перехватило дыхание.
— Да, это лагеря смерти.
— Ну, мы предпочитаем называть их центрами переселения. А вот в Румынии их до сих пор еще нет. И моя миссия как раз в том и состоит, чтобы ликвидировать это досадное упущение. Туда отправятся такие же, как ты, плюс цыгане и масоны. Вот что я собираюсь построить в Плоешти! Но если ты окажешься мне полезен, то я, пожалуй, отложу на какое-то время твой визит в этот лагерь, и, может быть, у тебя даже появится шанс умереть своей смертью. Но если ты попробуешь задержать меня здесь, то и ты, и твоя дочь станете нашими первыми гостями.
Куза обмяк в своем кресле. Он чувствовал, как шевелятся его губы и язык, но не мог произнести ни слова. То, что он только что услышал, потрясло его до глубины души. Это невероятно! Хотя злорадный блеск в глазах Кэмпфера подтверждал, что все это — чистая правда. Одно-единственное слово слетело с губ старика:
— Зверь!
Майор расплылся в самодовольной улыбке.
— Как ни странно, это оскорбление из уст еврея звучит для меня как комплимент. Из него можно сделать вывод, что я стою на верном пути. — Он направился к выходу, но возле самой двери обернулся. — Так что читай повнимательнее свои книги. И потрудись хорошенько. Ты должен найти ответ. От этого зависит не только твое благополучие, но и жизнь твоей дочери. И он вышел из комнаты, высоко подняв голову. Куза умоляюще посмотрел на Ворманна:
— Капитан?..
— Я ничем не могу вам помочь, господин профессор, — ответил тот полным сожаления голосом. — Могу только посоветовать: постарайтесь найти что-нибудь в этих книгах. Ведь вы уже обнаружили одно упоминание о заставе. Значит, есть шанс, что найдете и другое. И еще: посоветуйте своей дочери подыскать себе более надежное убежите, чем гостиница... Может быть, где-то в горах...
Куза не осмелился признаться капитану, что все, рассказанное им, было чистейшей воды вымыслом, если не сказать хуже. Не было в рукописях никакого упоминания о замке, и не оставалось никакой надежды, что его возможно найти. Что же касается Магды, то он слишком хорошо ее знал...
— К сожалению, моя дочь упряма. Она останется в гостинице.
— Я так и думал. Но кроме того, что я уже сказал, мне больше нечего добавить. Я теперь совершенно бессилен и уже не контролирую обстановку в крепости. — Тут лицо Ворманна исказилось. — Да наверное, и раньше не контролировал... Всего вам хорошего.
— Подождите! — Куза неуклюже сунул руку в карман и протянул капитану крестик. — Заберите его. Он оказался бесполезным.
Ворманн взял крестик и крепко сжал его в кулаке, заглянув профессору в глаза. Потом вздохнул и вышел из комнаты.
Куза остался один. Его охватила тяжелейшая депрессия. Положение казалось безвыходным. Если Моласар перестанет убивать немцев, то Кэмпфер сразу же отправится в Плоешти, чтобы начать там массовое уничтожение румынских евреев. Если же Моласар будет продолжать свою месть, Кэмпфер просто разрушит замок и заберет их с Магдой в свой страшный лагерь. Он представил себе, что будет, когда она попадет в руки нацистов, и еще раз вспомнил пословицу о том, что судьба порой бывает хуже смерти.
Он просто обязан найти выход! Ведь от этого зависит гораздо больше, чем его собственная жизнь и даже жизнь его дочери. На карту поставлены тысячи жизней, если не миллионы... Должен же быть какой-то способ остановить этого зверя!.. Нельзя допустить, чтобы он выполнил свою страшную миссию... По всему видно, что он собрался быть в Плоешти не позднее понедельника. А если он задержится?.. Возможно ли, что и строительство лагеря тогда тоже отложат? Если да, то для всех обреченных это будет означать хотя бы отсрочку.
А что если Кэмпфер вообще никогда не уедет отсюда? Не исключено ведь, что и его может настичь неумолимый рок... Но что способен сделать для этого старый больной профессор? Как остановить майора?
Внезапно Куза заплакал, осознав свою беспомощность. Он всего лишь калека-еврей, заточенный среди немецких агрессоров. Ему нужен постоянный уход. А еще больше ему был нужен сейчас совет. И чем быстрее, тем лучше. Но до завтрашней ночи еще так далеко!.. Он в отчаянии согнул непослушные пальцы и устало склонил голову над столом.
«Господи, — молился про себя профессор. — Помоги мне, твоему смиренному рабу! Помоги найти выход, чтобы спасти других таких же несчастных. Помоги мне и помоги им. Укажи путь, как сохранить эти жизни...»
Постепенно молитва перешла в забытье. Профессор был в отчаянии. Что толку от его молитв? Сколько уже тысяч невинных жертв точно так же просили Бога о помощи, возлагая на него свою последнюю надежду!.. И где сейчас все они? Погибли! А где окажется он сам, если так же беспомощно будет ожидать ответа на свой крик скорбящего сердца? Тоже погибнет. А что тогда случится с Магдой?..
Старик сидел, уронив голову на руки, и отчаяние все сильнее захлестывало его.
Но ведь есть еще где-то в подвале и Моласар...
Закрыв дверь в комнату Кузы, Ворманн не пошел сразу к себе, а какое-то время стоял молча на месте, погруженный в тревожные раздумья. Когда профессор рассказывал им о прочитанном в этой непонятной книге, Ворманн испытывал весьма противоречивые чувства. С одной стороны, казалось, что он не обманывает их; и все же что-то неуловимое в речи старика заставило капитана насторожиться. Странно. В чем же заключается его уловка?
Ворманн неторопливо вышел во двор и тут же поймал на себе озабоченные взгляды солдат. Да, не стоило им так обольщаться — слишком уж подозрительными казались ему эти две ночи без происшествий. Так что сам он не очень-то рассчитывал на такую же спокойную третью ночь.
Итак, снова все оказалось по-прежнему. Кроме разве что количества трупов, которое непрерывно росло. Теперь их уже десять. По одной смерти за ночь — а в общей сложности уже прошло ровно десять ночей. Потрясающая статистика!.. Если, конечно, этот таинственный «боярин из Валахии» успокоится теперь до завтра. А как было бы хорошо! Тогда, если убийств пока больше не будет, может быть, удастся уговорить Кэмпфера ехать спокойно по своим делам?.. И тогда уж Ворманн сразу выведет всех людей из этого проклятого замка. Но, похоже, дела сейчас оборачиваются так, что до выходных им отсюда не выбраться. А впереди еще несколько ночей — пятница, суббота и воскресенье. Значит, теоретически, их ждет еще по крайней мере три смерти. Если не больше.
