Когда Ши бросился вскачь по дороге на помощь Дон Кихоту, Чалмерс, сидя верхом на своем санезначе, наблюдал за ходом боя и чувствовал себя премерзостно. Он ежился под подозрительным взглядом Санчо Пансы, а между тем страстно желал схватиться с Маламброзо и Фрестоном, обрушив на них несколько хорошо продуманных и мудрых заклинаний. Он готов был держать пари, что они никогда не видели ничего похожего на бесплотные протянутые руки, при помощи которых он в свое время одолел чародеев Сказочной страны. Теперь же он оказался неспособным заколдовать даже какого-то цыпленка. Чалмерс осознавал собственную никчемность и, что еще хуже, чувствовал себя абсолютно беспомощным, причем именно там, где его талант проявлялся прежде с особым блеском, — в магии. Его раздражало, что Гарольд Ши, который не утратил ни умения владеть саблей, ни физической крепости, казалось, приобрел здесь, в мире Дон Кихота, такие способности к магическим искусствам, которые по праву должны были бы принадлежать лишь ему, Чалмерсу.
Для человека, привыкшего осуществлять великие дела, это было горькой пилюлей, которую, однако, следовало проглотить. Чалмерс следил, как Ши сражается рядом с Дон Кихотом, сочетая искусство магии с силой оружия, и чувствовал, как зависть сжигает его изнутри. Его магические неудачи были унизительны.
— О, ад… — слабым голосом начал он свое заклинание.
Постепенно к нему приходило осознание того, что вот-вот должно произойти нечто давно ожидаемое. Световое пространство вокруг него вдруг сгустилось и стало мерцающим; воздух был настолько наэлектризован, что он ощущал покалывание и легкие судороги. Он повернул голову, стараясь увидеть, что произошло, и опасаясь, что все происходящее является лишь световой прелюдией к физическому воздействию — удару или чему-либо подобному. Однако он не смог увидеть ничего такого, от чего по его коже побежали бы мурашки, а волосы встали бы дыбом.
Молчание затягивалось, становясь настолько невыносимым и тревожным, что нервы Чалмерса напряглись, тело начала колотить дрожь, ладони стали мокрыми и пот стекал с них ручьями.
Глубокий, пульсирующий голос прервал наконец молчание.
— ДА?.. — Вопрос прозвучал как бы из воздуха. — ЭТО ТЫ ЗВАЛ?
Санезнач встал на дыбы, а сердце Чалмерса, казалось, выскочило из грудной клетки и застряло в гортани.
— БББ-Бог? — с трудом прохрипел Рид. Он огляделся вокруг, надеясь найти источник голоса.
Его взгляд не обнаружил ничего необычного, лишь кто-то невидимый негодующе сопел.
— НЕ БУДЬ НЕВЕЖЛИВЫМ.
Чалмерс спиной ощутил вибрации этого голоса.
— А ты — тогда кто? — спросил он. Рид заметил, что Санчо Панса опять стал креститься и бормотать молитвы. Оруженосец все это время не сводил глаз с несчастного психолога, который беседовал с пустотой.
— ФЕНВИК, ТРЕТИЙ ДЕМОН, КОМАНДУЮЩИЙ ЛЕГИОНАМИ АДА, К ВАШИМ УСЛУГАМ. ВЫ ВЕДЬ ВЗЫВАЛИ К АДУ…
Чалмерс почувствовал, что все вокруг начало вращаться: поле его периферического зрения заполнили белые крутящиеся точки, все окружавшие его предметы стали темнеть и расплываться. В ушах его звучал гул, похожий на» рев океана, в то время как слабевшее сознание еще сумело распознать симптомы приближавшегося обморока. Он наклонил голову к спине санезнача и глубоко вдохнул воздух, в котором висел запах непроветренного курятника.
«Фенвик, — подумал он. — Один из дьяволов — к моим услугам».
Вращение предметов вокруг прекратилось, и Чалмерс снова выпрямился на спине санезнача. Он потер подбородок, расправил плечи и попытался унять спазмы в пересохшем горле и дрожь в голосе.
— Я всего лишь воззвал к Богу, — сказал он, стараясь говорить спокойно и бесстрастно. — Любые упоминания ада — это просто случайно сорвавшееся с языка богохульство.
Фенвик, третий демон, командовавший легионами ада, долго молчал, осмысливая это заявление. Затем громоподобным голосом спросил:
— ТАК ТЫ НА САМОМ ДЕЛЕ ВОЗЗВАЛ К НЕБЕСАМ? А ЗАЧЕМ?
В тоне, каким это было сказано, сквозила искренность, но Чалмерс почему-то воспринял это как дурной знак.
— Потому, — отвечал он, надеясь, что этот разговор освободит его от становившегося все более неудобным положения, — что система магии в этом мире, как оказалось, основывается на заклинаниях, содержащих обеты, данные Богу, и обещания, данные различным святым, а также и возлюбленным…
Его объяснение было беспардонно прервано грубым гоготаньем.
— ТЫ ИДИОТ, — произнес прежний голос, давясь смехом. — ЧТО ЗНАЧИТ ДЛЯ ТЕБЯ СИСТЕМА, ЕСЛИ ТЫ — РЫЦАРЬ? НО ТЫ-ТО ВЕДЬ НЕ РЫЦАРЬ. ТЫ ЧАРОДЕЙ. ВСЕ ЧАРОДЕИ ЧЕРПАЮТ СВОЮ СИЛУ ИЗ АДА.
— Я не злобный чародей, я добрый волшебник, — возразил Чалмерс.
— ХИ-ХИ-ХИ! — заржал Фенвик. — ТОГДА Я — СВЯТОЙ. ХИ-ХИ-ХИ! ДОБРЫЙ ВОЛШЕБНИК! ПОСТОЙ, МАЛЬЧИК, ПОДОЖДИ, Я СЕЙЧАС РАССКАЖУ ОБ ЭТОМ ПАРНЯМ ИЗ ТОРГОВОГО ОТРЯДА: ИТАК, ГОСПОДИН ДОБРЫЙ ВОЛШЕБНИК, ТЕБЕ ЧТО-ЛИБО НУЖНО ИЛИ ТЫ ПРОСТО ТАК ОБРАТИЛСЯ К АДУ? ХИ-ХИ-ХИ!
Рид Чалмерс чувствовал, что его терпение на исходе.
— Нужно ли мне что-нибудь? Позволь, я скажу тебе, что мне нужно. Мне нужна лошадь вместо этого чудовища, у которого спинной хребет острый, как лезвие сабли. Я хочу, чтобы магия помогла мне в осуществлении желаемого. Я хочу снова обрести свою жену, и я хочу отправиться домой.
— ХМ-М-М-М, — призадумался Фенвик, а затем продолжил: — НУ ЧТО Ж, НАИБОЛЕЕ ПРИЕМЛЕМАЯ ФОРМА ДЛЯ ЭТОГО БУДЕТ: «ИМЕНЕМ САТАНЫ И ЕГО ПРИСПЕШНИКОВ…»
— Послушай, черт тебя возьми… — прервал его Чалмерс.
— ДА-А-А, ПОЖАЛУЙ, ХВАТИТ ОБ ЭТОМ, — согласился Фенвик, — НО ЧТО КАСАЕТСЯ ФОРМЫ ИЗЛОЖЕНИЯ, ТО ОНА НЕСКОЛЬКО ГРУБОВАТА.
Без какого бы то ни было предупреждения со стороны собеседника Чалмерс вдруг обнаружил себя сидящим в великолепном седле на прекрасной лошади в нарядной срубе. Внезапно он осознал, что отлично понимает систему магии мира Дон Кихота. Но Флоримель по-прежнему отсутствовала, и сам он, совершенно очевидно, был не дома.
— А как насчет Флоримель? — спросил он. Ему стало немного легче. Он чувствовал, что при взгляде на живой мир его переполняет какое-то теплое, трепетное ощущение счастья. Магия снова служила ему, притом безупречно. Он понял, почему это произошло, и это пробуждало в нем чувство успокоенности, так как теперь он все контролировал. С каждой прошедшей секундой Рид все лучше осознавал, что уже не сидит верхом на жалком санезначе и не испытывает кошмарных ощущений, вызываемых острым хребтом несуразного животного; чувство счастья стало еще более сильным.
— Я НЕ МОГУ ОТДАТЬ ТЕБЕ ФЛОРИМЕЛЬ, — сказал Фенвик. Сейчас в его голосе слышались нотки раскаяния. — ВОЛШЕБНИК БОЛЕЕ ВЫСОКОГО РАНГА УЖЕ ОБРАТИЛСЯ С ПРОСЬБОЙ О ПОМОЩИ КО ВТОРОМУ ДЕМОНУ, КОМАНДУЮЩЕМУ ЛЕГИОНАМИ АДА, И ТЕПЕРЬ ОНИ ОБА, К СОЖАЛЕНИЮ, ИМЕЮТ ЗАКОННЫЕ ПРАВА НА НЕЕ. — Он как-то неуверенно кашлянул. — А ТЫ ГОТОВЬСЯ К ТОМУ, ЧТО ТЕБЯ ДОСТАВЯТ ДОМОЙ. ЭТО НЕ НА МОЕЙ ТЕРРИТОРИИ.
— Снова Маламброзо! — Чалмерс, сжав кулаки, стал наблюдать за сражением, происходившим возле экипажа. — Будь он проклят!
Голос Фенвика показался Чалмерсу наигранным и надоедливым, когда он услышал его слова:
— НУ, ЭТО УЖЕ ЛИШНЕЕ, РИД ЧАЛМЕРС, ВЕДЬ ОН — ТОЖЕ ЧАРОДЕЙ.
Осознав полностью смысл этого заявления, а также то, какой удар ему нанесен, Чалмерс, несмотря на жару, задрожал в холодном ознобе. Небеса и Ад в мире Дон Кихота не только реально существовали, но и имели собственные группы Профессионалов: по крайней мере, здесь его профессия вызывала интерес. Он задумался о том, чем обогатились его знания, что добавил Фенвик к его пониманию магии. Рыцарь с ущербным сознанием сражался под знаменем Господним, в то время как наиболее умный и одаренный волшебник, к примеру он сам, мог бы быть автоматически причислен к профессионалам Ада. Ну а Гарольд Ши, который с оружием в руках чувствовал себя в этом забытом мире как рыба в воде, оказался способным открыть некий магический счет у Бога, выражаясь метафорически, в то время как он, Чалмерс, непревзойденный теоретик и маг высшей пробы, вынужден был вести взаиморасчеты с дьяволом.
