Инна Ходорковская говорит: — Глупо обвинять Мишу в воровстве. Он не такой. Воровство это для него скучно. Он выдумывает идею, запускает ее и забывает о ней, выдумывает новую. У него все время шарики в голове вертятся.
Вот лишь несколько идей, рожденных в недрах НТТМ Ходорковского. Первая называется «Завтрак в дорогу». Идея эта, кажется, не была воплощена, но упомянем о ней ради ее несомненного изящества. Если купить булочку за три копейки, кусок колбасы за три копейки, плавленый сырок за пять копеек, за две копейки помидор и за копейку бумажный пакет, то потратишь четырнадцать копеек. А если сложить булочку, колбасу, сырок и помидор в бумажный пакет, то продавать это на вокзале можно за пятьдесят копеек. Прибыль втрое.
Вторая идея называется «Варенка». Тогда в моду вошли вареные джинсы. Можно было купить в магазине рабочей одежды отвратительно сшитые из дурного денима советские рабочие штаны, прополоскать их в ванне с камешками и специальным раствором (химики же! химики!) — и продать втрое дороже.
Третья идея называется «Польская водка и армянский коньяк». Водка тогда в Советском Союзе была по талонам или втридорога на черном рынке. И наши герои завозили в Москву польскую водку и армянский коньяк.
Четвертая идея называется «Компьютеры», и вот уж эта идея принесла Михаилу Ходорковскому такие деньги, каких и цифр не знал в Советском Союзе никто, кроме математиков. Во-первых, Госплан ошибся, посчитав, что электронные вычислительные машины народному хозяйству нужны большие и мощные. На самом-то деле выяснилось, что они нужны маленькие и персональные. Во-вторых, спецслужбы, которые тщились с целью предотвращения самиздата учесть каждую в стране пишущую машинку, посчитали персональный компьютер слишком опасным вольнодумством, поскольку можно на компьютере размножать диссидентскую литературу, и в результате компьютеров в стране не было. И ввозить их большими партиями запрещалось, а разрешалось ввезти только один компьютер для себя. Ну так надо создать большую сеть людей, ездящих за границу, или нарочно ездить за границу и каждый раз привозить компьютер. Прибыль 3000 %. А когда еще немного оттает режим, и разрешат завозить компьютеры грузовиками, у Ходорковского уже западные партнеры образовались, и уже сбыт внутри Союза налажен, и уже программисты свои, и русификация клавиатуры, и программы на русском языке, и он обыгрывает конкурентов.
Пятая идея называлась «Банк». Ходорковский начал строить частный банк еще до того, как принят был закон, разрешающий открывать частные банки. И к тому времени, как закон был принят, банк уже фактически существовал. А до закона банков в Советском союзе было, грубо говоря, два — один для расчетов внутри страны, другой — для расчетов за границей. И ни один из этих банков не кредитовал мелких предпринимателей, которые расплодились, как грибы после дождя.
И даже вполне уважаемым, крупным и государственным предприятиям банки давали деньги постатейно, согласно государственному планированию. То есть, если, например, ты совхоз, у тебя огромный урожай, и надо нанять сезонных рабочих, ты не можешь заплатить им, сняв деньги с собственного же счета, на котором деньги есть, но предназначены, предположим, для покупки удобрений. Ты бы заплатил рабочим, продал урожай, купил удобрения и остался в прибыли, но не можешь — плановая экономика не умела предвидеть, что земля ни с того ни с сего вдруг уродит втрое против обычного, и не предусмотрела сезонных рабочих.
Бог знает, какие тогда со всей этой деятельности платились налоги. Не былов Советском Союзе налогового законодательства для каждой новой идеи. Законы противоречили друг другу. Законы менялись. За куплю-продажу валюты, например, в Советском Союзе можно было получить большой тюремный срок или даже расстрел. А в перестройку обмен валюты хоть и оставался вне закона, но за него не арестовывали.
И только уже когда на каждом углу был пункт обмена валюты, появился закон, разрешающий валюту обменивать.
Новый банк решили назвать по первым буквам разбогатевшего уже НТТМ. НТТМ назывался на комсомольский еще манер Центром межотраслевых научно-технических программ. А банк на капиталистический уже манер назывался МЕНАТЕП.
Мы прогуливаемся с Мариной Филипповной Ходорковской по территории лицея-интерната «Коралово».
Марина Филипповна показывает мне школу и коттеджи, выстроенные на 150 детей-сирот из горячих точек.
Еще показывает пустырь, где должны были быть выстроены коттеджи на тысячу сирот. Но сын в тюрьме, компания разрушена, финансирование прекращено.
— Я спросила его, когда только он начал заниматься бизнесом, — вздыхает Марина Филипповна, — тебя не посадят? А он ответил, нет, дескать, времена изменились. Но я не верю, что времена изменились. Я с того самого времени, как Миша стал заниматься бизнесом, каждый день встаю утром и первым делом включаю радио. И слушаю целый день, не случилось ли чего с Мишей. Когда Ельцин был президентом, кажется, не так страшно было. А когда Путин пришел, опять стало страшно, потому что люди из КГБ не изменились точно.
Мы, люди старшего поколения, знаем: они не меняются.
В гостиной лицейского офисного домика на телевизоре стоят две фотографии: президент Путин и президент Путин, пожимающий руку Михаилу Ходорковскому. Такая страна: мы все еще в кольце врагов, сегодня ты друг власти и на тебя вся надежда, завтра ты уже враг и сидишь в тюрьме, и даже не успел заметить, когда стал врагом. Я спрашиваю: — Марина Филипповна, если Путин такой страшный, то что ж у вас на телевизоре стоят его фотографии?
Марина Филипповна отвечает: — Для смеха.
ГЛАВА 3: ОТРАВЛЕННЫЕ
«Теперь нам придется проанализировать наши трагические ошибки и признать вину», — пишет Михаил Ходорковский в первом своем открытом письме из тюрьмы «Матросская Тишина» весной 2004 года.
Письмо называется «Кризис либерализма в России».
Написано оно в связи с катастрофическим поражением либеральных партий «Яблоко» и «Союз правых сил» на выборах в Думу 2003 года и либерального кандидата Ирины Хакамады — на президентских выборах 2004-го. Фраза «проанализировать трагические ошибки и признать вину» относится к девяностым годам, когда либералы были у власти.
На самом деле, правда, либералы никогда не были в России у власти. Все девяностые годы большинство в парламенте составляли коммунисты. Правительство же либеральный политик Егор Гайдар возглавлял всего один год — тот год, когда страна чудом избежала голода и гражданской войны. Тот год, когда мой отец затемно еще занимал очередь в магазин, чтоб, простояв полсуток, купить двести граммов масла на нашу семью из пятерых человек, а я по ночам разгружал фуры с детским питанием, поскольку детского питания в магазинах было так мало, что доставалось оно лишь тем, кто разгружал фуры. Я хорошо помню тот год, и помню, что преодолением голода мы обязаны Егору Гайдару.
В остальные же годы (кроме коротких периодов председательства Кириенко и Примакова) правительство возглавляемо было Виктором Черномырдиным (нашли либерала!), и населено было либералами лишь наполовину, а вторую половину составляли не либералы вовсе типа Сосковца и Заверюхи, про которых тогдашний вице-премьер Борис Немцов шутит, что у либералов и фамилий-то таких не бывает.
Надо признать, однако, что либералы действительно были сильны в девяностые годы. Анатолий Чубайс был то главой президентской администрации, то вице-премьером правительства. Борис Немцов — то вице-премьером и преемником Ельцина (с 60-процентным рейтингом), то главой парламентской фракции. Григорий Явлинский бессменно возглавлял влиятельную парламентскую фракцию, и однажды чуть было не стал премьер-министром. Разумеется, либералы ответственны за многое, происшедшее в девяностые годы, но не за все, далеко не за все.
Михаил Ходорковский пишет… Если, конечно, это пишет он: как только «Кризис либерализма в России» был опубликован газетой «Ведомости», многие весьма осведомленные люди стали сомневаться в его авторстве. Говорили, будто за две недели до появления «Кризиса…» в печати, текст этой статьи висел уже в интернете. Говорили, будто текст принадлежит перу политтехнолога Белковского, который сначала затеял травлю миллиардера, опубликовав в 2003 году доклад, что олигархи, дескать, рвутся к власти, а потом в 2004 году сразу же почти после публикации «Кризиса…» выступил в тех же «Ведомостях» со статьей «Одиночество Ходорковского», отмечая, что образ «раскаявшегося олигарха» Ходорковского выгоден президенту Путину, и покаяние должно быть принято президентом. Много чего говорили.
