За унижение Крисп отыгрывался языком. Ну, в том смысле, что позволял себе брякнуть лишнего. За болтовню его не били.
– Ты помнишь, – мурлыкнула Эрлия, – о чем я тебя просила, милый?
– Угу, – буркнул Крисп.
– Ну и где?
В мурлыканьи пробился намек на рык.
– Тут.
Он развернул сферу уникома. Материалы, которые Крисп собрал ночью, маясь на кушетке, стояли на автоматическом открытии. С картинками, чтоб их.
– Читай, – велела Эрлия. – Вслух.
– Леон Дильгоа, прозванный Эскалонцем, – начал Крисп, стараясь не косить глазом на блондинку. – Даты рождения и смерти по местному летоисчислению. Родился в тихом городке Сан-Джеромино к северо-западу от Эскалоны. Мать, отец, младшие сестры. Дворянин из захудалых. Переехав в Эскалону, учился у знаменитого маэстро Переса ди Лука. Получив диплом, открыл фехтовальный зал близ монастыря саббатинок на берегу реки Труадан. Взял в магистрате разрешение на установку водяного колеса…
– Зачем? – изумилась Эрлия.
– Что – зачем?
– Зачем ему понадобилось водяное колесо?
– Понятия не имею, – честно признался Крисп. – Для тренировок?
– Продолжай.
– Автор таких работ, как «Новое искусство поединка», «Цветок битв», «Рассуждения о мече». Склонялся к экономичным движениям и естественности форм. Последователь старой, грубой и неотшлифованной школы фехтования, полагавшей ярость, стремительность и озарение обязательными условиями победы, наряду с техническим мастерством. Вопросы чести в работах не рассматривал. В предисловии к «Новому искусству поединка» пишет, что разговоры на подобные темы не входят в число забот маэстро клинка.
– Новое искусство? Чем ему старое-то не понравилось?
– Не знаю. Пишут: последователь старой школы…
– Что-то еще?
– Картинки. Тексты сочинений. Комментарии специалистов.
– Семья?
– Был трижды женат.
– Дети?
– Данные отсутствуют.
– Теперь помолчи. Мне надо подумать.
Крисп пожал плечами. Жест означал: «Ну, думай!» Раньше Крисп полагал, что думать – прерогатива аналитика. Он раньше много чего полагал. Например, что в гостиничных номерах, которые они с Эрлией снимали на Хиззаце, а позже – на Китте, стоят «жучки» с микрокамерами. Если нас пишут, мы должны вести себя адекватно легенде, то есть как любовники. Приятный фон опасных будней оперативника. Увы, обер-манипулярий Ульпия плевать хотела на легенду, а может, точно знала, что никто их не пишет.
Махнув рукой на риск схлопотать затрещину, он в открытую следил за Эрлией, завершающей макияж. Великий Космос! Это было чудо, и Крисп Вибий был свидетелем его! Секс-бомба, способная искусить аскета, прямо на глазах превращалась в женщину, безусловно, привлекательную, но скромную и строгих нравов. Волосы гладко зачесаны назад и собраны в узел на затылке. В лице брезжит что-то материнское: хочется обнять и плакать. Крисп, и тот ощутил, как гаснет похоть; верней, не гаснет, перерастая в новое, ранее неизвестное молодому унтер-центуриону чувство. С такими чувствами женятся, делятся сокровенным, живут душа в душу и умирают в один день, а не кувыркаются в постели ночь напролет.
Вот же, подумал Крисп. Надо же.
Вчера, прогуливаясь в горах, Эрлия сказала ему, что подготовительная стадия контактов с объектом завершена. Этот этап составили три личные встречи, во время которых Эрлия представилась Диего Пералю документалисткой, выполняющей заказ академии фехтования Октуберана. Готовилось коллекционное издание сборника трактатов великих маэстро Ойкумены, и в числе прочих – Леона Дильгоа. К изданию прилагалось обширное послесловие из шести глав, по главе на каждого маэстро. Пользуясь случаем, акула пера Эрлия Ульпия страстно желала получить из уст ученика дона Леона – любимого ученика! Не скромничайте, дон Диего… – эксклюзивную информацию, окрашенную личным отношением к наставнику. Воспоминания, подробности, рассказ о годах учебы. Оплата гарантируется, но дело, сами понимаете, не в презренных деньгах, а в памяти об учителе, и ваш долг, дон Диего, ваш святой долг…
На третий раз объект согласился.
– Гуляй поблизости, – велела Эрлия, отрывая взгляд от зеркала. – Так, чтобы мы тебя не видели. Кодовый сигнал я сброшу тебе на коммуникатор. Как получишь, врывайся. Ты в курсе, что должен устроить?
– Что? – глупо моргая, спросил Крисп.
Он не был в курсе.
– Сцену ревности.
– Ревности?
– Да. Только не переигрывай. И не лезь на рожон. Иначе он тебя зарежет. Знаешь, какой у него рожон?
Крисп хотел сострить, но передумал.
Герцог:
Федерико:
Герцог:
Федерико:
Герцог:
Федерико:
Герцог:
Федерико:
Герцог:
Федерико:
Герцог:
Федерико:
Герцог:
Федерико:
Герцог:
Федерико:
Глава одиннадцатая
Все дары мира
– Что он умел лучше всего?
– Обижать.
– Ваш учитель? Дон Леон?
– Да.
– Странно. Я ожидала услышать что-то другое. Выпады, стойки. Защиты. Уколы. Специальные термины. Но обижать? Объяснитесь, прошу вас.
– Это будет трудно, госпожа Ульпия.
– Эрлия. Просто Эрлия.
– Хорошо, донна Эрлия.
– Тогда уж донья Эрлия. Я не замужем.
