Тоном сердитой жалости Гросвенф осведомился:
— Почему вы не послушались? Эти необычного вида экраны содержат высокий энергетический потенциал, а поскольку вибратор ионизировал воздух, вы получили электрический удар, который одновременно уничтожил энергию вашего заряда везде, кроме зоны дула. Надеюсь, вы не слишком обожглись?
Кент уже взял себя в руки. Он был бледен, но внешне спокоен.
— Это вам дорого обойдется, — зловеще прошептал он. — Когда все узнают о том, что один человек пытался силой заставить их…— Он оборвал себя и нетерпеливо махнул помощникам: — Идемте, мы и так потеряли здесь много времени.
Через десять минут после их ухода пришел Рондер. Гросвенфу пришлось несколько раз терпеливо объяснять, что он уже не болен. Еще более долгим было объяснение с доктором Эгартом, которого вызвал санитар. Гросвенфа не беспокоило возможное разоблачение. Для того чтобы обнаружить принятый им наркотик, нужно было твердое подозрение плюс тщательное обследование. В конце концов они оставили его в покое, приказав оставаться в своем отделе не меньше суток. Гросвенф уверил их в том, что будет следовать полученным инструкциям; он действительно намеревался сидеть на месте. В предстоящие тяжелые дни некзиальный отдел должен был стать его крепостью. Он не знал в точности, что могло быть против него использовано, но приготовился ко всему настолько, насколько это было в его силах и возможностях.
Примерно через час после ухода доктора в металлическом почтовом желобе послышалось звяканье. Это было извещение от Кента о созыве совещания согласно просьбе Эллиота Гросвенфа. Оно вытекало из первого письма Кента, игнорируя все последующие события. Печатная форма заканчивалась следующими словами:
«Ввиду последующих действий мистера Гросвенфа исполняющий обязанности директора считает, что имеет право на детальный разбор дела».
Внизу Кент от руки написал:
"Дорогой мистер Гросвенф. Ввиду вашей болезни я проинструктировал штат мистера Гурлея о том, чтобы он связал ваш коммуникатор с контрольным пунктом, так что вы можете решать вопросы и присутствовать, не сходя с кровати. В других отношениях встреча сохранит все привилегии секретности». В назначенный час Эллиот настроился на контрольный пункт. Когда появилось изображение, он обнаружил, что все помещение видно ему, как на ладони, и что передающий экран — это большой коммуникатор, находящийся над массивным контрольным щитом. В настоящий момент его лицо представляло собой десятифутовое изображение, глядящее на присутствующих.
— Да, — пробормотал Гросвенф, — впервые мое присутствие на совете столь заметно.
Беглый осмотр помещения показал, что большая часть глав отделов уже заняла свои места. Как раз под экраном Кент разговаривал о чем-то с капитаном Личем. Вероятно, это был. конец разговора, потому что он посмотрел на Гросвенфа, криво улыбнулся и повернулся к небольшой аудитории. Гросвенф заметил повязку на левой руке Кента.
— Джентльмены, — начал совещание Кент. — Я хочу без всякого предварительного вступления передать слово мистеру Гросвенфу. — Он снова взглянул на экран коммуникатора, и на его физиономии появилась все та же свирепая улыбка. — Мистер Гросвенф, ваше слово.
— Джентльмены, около недели назад я получил достаточно много фактов, чтобы утверждать, что наш корабль подвергается воздействию со стороны чужого интеллекта, принадлежащего этой галактике. Это может звучать чересчур громко, но это не что иное, как печальная реальность, которую я могу изложить вам в своей интерпретации на основе доступных мне средств. Я не могу доказать никому из присутствующих, что такие существа действительно есть. Некоторые из вас согласятся с разумностью моих доводов, другие, не имеющие знаний в специальных областях, решат, что мое заключение голословно. Я изучил проблему и изнурил мозг раздумьями о том, как убедить вас, что мое решение является единственно безопасным. Одним из, видимо, полезных шагов является сообщение об экспериментах, которые я проделал.
Он не упомянул об уловках, к которым ему пришлось прибегнуть, чтобы его вообще выслушали. Несмотря ни на что, он не хотел казаться враждебным к Кенту более, чем это было необходимо.
— Теперь я хочу связаться с мистером Гурлеем, — продолжил он. — Я уверен, что вы не будете слишком удивлены, когда я скажу вам, что речь идет об автоматическом устройстве C-9. Я бы хотел знать, сообщили ли вы о нем своим коллегам?
Начальник отдела связи взглянул на Кента, который небрежно кивнул.
— Пока не берусь сказать точно, когда C-9 вступит в действие. Тем, кто о нем не слышал, сообщаю, что C-9 является малым экраном, который автоматически вводится в действие, когда пыль в окружающем пространстве достигает плотности, опасной для движения корабля. Очевидно, что плотность пыли в любом данном объеме выше при высокой скорости, чем при низкой. Тот факт, что количество активной пыли в окружающем нас космосе достигло такого уровня, при котором вводится в действие C-9, был замечен впервые членами моего отдела незадолго до того, как эти ящеры возникли в контрольном пункте. — Гурлей откинулся на спину кресла и буркнул: — У меня все!
— Мистер Ван Гроссен, — спросил Гросвенф, — что обнаружил ваш отдел относительно пыли этой галактики?
Тучный Ван Гроссен выпрямился на стуле и, не вставая, произнес:
— Ничего такого, что мы могли бы рассматривать как удивительное или необычное. Она несколько плотнее, чем в нашей собственной галактике. Мы собрали небольшое количество пыли на ионизированных пластинках и сняли осадок. Вещество оказалось довольно обычным: в нем присутствовали несколько простых элементов и следы многих соединений, которые могли быть найдены в момент конденсации, а также небольшое количество свободного газа, главным образом водорода. Трудность состоит в том, что то, что мы получили, возможно, имеет очень небольшое сходство с пылью в том виде, в каком она обычно пребывает в пространстве, но проблема получения ее в истинной форме, по всей вероятности, никогда не будет разрешена удовлетворительно. Сам процесс требует огромных изменений. Мы можем лишь догадываться о том, как она функционирует в пространстве. — Физик беспомощно развел руками. — Это все, что я могу пока сообщить.
Гросвенф не стал упускать инициативу и продолжил:
— Я мог бы и дальше спрашивать глав различных отделов о том, что им удалось узнать. Но я уверен в том, что могу суммировать изложенные и неизложенные открытия, не будучи к кому-либо несправедливым. И отдел мистера Скита, и отдел мистера Кента занимаются почти той же проблемой, что и мистер Ван Гроссен. Я уверен, что мистер Скит различными способами насытил атмосферу клетки пылью. Животные, которых он запускал в клетку, не выказывали никаких болезненных признаков, так что он, в конце концов, провел испытание на себе. Мистер Скит, можете ли вы к этому что-нибудь добавить?
Скит качнул головой.
— Если это форма жизни, то мне вы этого доказать не сможете. Я допускаю, что самый тесный контакт с этим веществом мы имели в тот момент, когда вошли в спасательную шлюпку, открыли все двери, потом закрыли их, снова впустив воздух в шлюпку. В химическом составе воздуха возникли небольшие изменения, но ничего особенного, — заключил биолог.
— Достаточно для фактических данных. Я тоже, среди прочих вещей, проделал эксперимент, вывел спасательную шлюпку и впустил в нее пыль из пространства через открытые двери. Вот чем я интересовался… Если это жизненная форма, то чем она питается? Поэтому, впустив воздух в шлюпку, я проделал его анализ. Затем я убил пару маленьких животных и вновь сделал анализ атмосферы. Я послал обе пробы мистеру Кенту, мистеру Скиту и мистеру Ван Гроссену. Имелось несколько минутных химических изменений. Могла иметь место аналитическая ошибка. Но мне бы хотелось попросить мистера Ван Гроссена рассказать вам, что он обнаружил.
Ван Гроссен заморгал:
— Разве это доказательство? — спросил он удивленно, потом развернулся на сидении и хмуро оглядел своих коллег. — Я не вижу и не придаю этому особого значения, но молекулы воздуха в пробе под номером «2» несут в себе более высокий электрический заряд.
