Так вот, я изменил имя и переехал в Нью-Йорк. Сначала работал младшим поваром - жарил картошку; потом купил пишущую машинку и попробовал зарабатывать машинописью и стенографией - один смех! За четыре месяца я перепечатал четыре письма и одну рукопись. Рукопись предназначалась для "Жизни, как она есть". Чистой воды перевод бумаги - но ведь напечатали же ее! Это и навело меня на мысль; я купил целую пачку журналов, где публикуются все эти "исповеди", и проштудировал ее. - Он скривился. - Ну вот, теперь тебе ясно, откуда у меня подлинно женский взгляд на жизнь матери-одиночки... хотя единственный вариант истории, который я не написал, - это подлинный. Так как, бутылка моя?
Я подвинул бутылку к нему. Его рассказ выбил из колеи и меня, но работа есть работа.
- Сынок, - промолвил я, - ты все еще хочешь встретить того типа?
Его глаза загорелись хищным огнем.
- Тихо-тихо, - придержал я его. - Ты ведь его не убьешь, а?
Он нехорошо усмехнулся:
- Проверь.
- Главное - спокойно. Видишь ли, я знаю об этой истории больше, чем ты думаешь. Я могу тебе помочь. Я знаю, где его искать.
Он дернулся через стойку.
- Где он?!
- Сначала отпусти мою рубашку, - мягко сказал я, - не то ненароком вылетишь на улицу, а полицейским скажем, что это просто обморок. - Я показал ему дубинку.
Он отпустил меня.
- Извини. Но все-таки где он? - Он пристально взглянул на меня. - И откуда тебе столько известно?
- Всему свое время. Существуют записи - в архивах больницы, приюта, и все такое. Матрону в вашем приюте звали миссис Феверидж - так? Когда ты был девочкой, тебя звали Джейн - так? И ты мне ничего этого не говорил - так?
Это его озадачило и слегка напугало.
- Что все это значит? Ты хочешь сделать мне какую-нибудь гадость?
- Ни в коем случае. Я искренне хочу тебе добра. И этого типа могу выдать тебе прямо на руки. Поступай с ним как знаешь - и я гарантирую, что тебе все сойдет с рук. Не думаю, правда, что ты его убьешь. Тебе надо быть психом, чтобы убить его, а ты не псих. Не совсем псих, во всяком случае.
Он отмахнулся.
- Ближе к делу. Где он?
Я плеснул ему немного виски; он уже изрядно набрался, но злость его поддерживала в бодром состоянии.
- Не спеши так. Давай договоримся: я - тебе, ты - мне.
- Э-э... что?
- Ты не любишь свою работу. Ну а что ты скажешь, если я предложу постоянную высокооплачиваемую работу с неограниченными накладными и представительскими расходами, причем ты будешь, в общем, сам себе хозяин и не станешь чувствовать недостатка в разнообразии и приключениях?
Он вытаращился на меня.
- Скажу: "Убери своего чертова оленя с моей крыши, дед, Рождество еще далеко!" Брось, Папаша - не бывает такой работы.
- Ладно, договоримся так: я тебе его нахожу, ты с ним разбираешься, а затем пробуешь мою работу. Если я соврал и она не такая, как я описал, - что ж, держать не стану.
У него уже немного начал заплетаться язык - подействовала последняя порция.
- Когда т' его д'ставишь? - спросил он.
- Если ты согласен на мое предложение - прямо сейчас!
Он протянул руку.
- Согласен!
Я кивнул помощнику, чтобы тот пока присматривал за баром, отметил время (23.00) и уже нагнулся, чтобы пролезть под стойкой, но тут музыкальный ящик грянул: "Я сам себе был дедом!.." Я сам заказал зарядить проигрыватель только старой американской музыкой, поскольку не в состоянии был переваривать то, что считалось "музыкой" в 1970 году. Но я понятия не имел, что там есть и эта пластинка.
- Выключи это! И верни клиенту деньги! - рявкнул я и добавил: - Я на склад, на минуту.
И мы с Матерью-Одиночкой пошли на склад. Он у меня находится в конце коридора, напротив туалетов, за железной дверью, ключ от которой есть только у меня и у моего дневного менеджера; а со склада еще одна дверь ведет в комнату, ключ от которой есть только у меня. Туда мы и вошли.
Он пьяно оглядел стены без окон.
- И-игде он?
- Секундочку.
Я открыл чемоданчик - единственный предмет в комнате; а в чемоданчике помещался портативный преобразователь координат ТК США, выпуск 1992 года, модель 2. Любо-дорого посмотреть: никаких движущихся частей, вес при полном заряде 23 кг, оформлен под обыкновенный "дипломат". Я настроил его заранее, самым точным образом, и оставалось только раскрыть металлическую сеть, которая ограничивает область действия преобразующего поля. Что я и сделал.
- Что это? - озадаченно спросил он.
- Машина времени, - объяснил я, набрасывая сеть на нас.
- Эй! - крикнул он, отступая на шаг.
Тут нужен расчет: сеть надо бросить так, чтобы объект при инстинктивном движении наступил на нее; остается задернуть сеть, внутри которой находитесь вы оба, - не то можно запросто оставить в покидаемом времени подметки, а то и кусок ноги или, наоборот, прихватить с собой кусок пола. Но этим вся хитрость в обращении с преобразователем и заканчивается. Некоторые агенты просто заманивают объект в сеть; я предпочитаю сказать правду и, воспользовавшись затем мигом удивления, нажать выключатель.
Что я и сделал.
10.30 - V - 3 апреля 1963 - Кливленд, Огайо-Апекс-Билдинг.
- Эй! - повторил он. - Сними с меня эту дрянь сейчас же!
- Извини, - покладисто сказал я, снял сеть, сложил ее, убрал в чемоданчик и закрыл его. - Но ты же сказал, что хочешь его встретить.
- Но... ты сказал, что это машина времени!
Я указал на окно.
- Это похоже на ноябрь? Или вообще на Нью-Йорк?
Пока он таращился на молодые почки и весеннюю погоду, я вновь открыл чемоданчик, вынул пачку стодолларовых билетов и проверил, чтобы номера и подписи соответствовали деньгам, имевшим хождение в 1963 году. Темпоральное Бюро не волнует, сколько ты тратишь (ему-то это ничего не стоит), но излишних анахронизмов оно не любит. Слишком много ошибок - и трибунал сошлет тебя на год в какоенибудь особенно мерзкое время, скажем, в 1974-й, с ограниченными пайками и принудительным трудом. Ну да я таких ошибок не делаю. Деньги были в порядке. Он обернулся и спросил:
- Что это было?
- Он здесь. Иди и найди его. Это тебе на расходы, - я сунул ему деньги и добавил: - Разберешься с ним, потом я тебя заберу.
Стодолларовые купюры гипнотически действуют на человека, который не привык их видеть. Он, не веря своим глазам, крутил пачку в руках, а я выставил его в коридор и запер дверь. Следующий прыжок был совсем легким - только во времени, причем недалеко.
17.00 - V - 10 марта 1964 - Кливленд, Огайо-Апекс-Билдинг. Под дверью белела бумажка, извещавшая, что срок аренды помещения истекает на следующей неделе; в остальном комната выглядела так же, как и мгновение назад. Деревья за окном были еще голыми, лежал снег; я задержался только чтобы проверить свои деньги и надеть пиджак, шляпу и плащ, которые я оставил в комнате, когда снимал ее. Затем я взял напрокат машину и поехал в больницу. Двадцати минут болтовни хватило, чтобы надоесть дежурной сестре в яслях так, что она отошла и я смог без помех унести ребенка. С ним я поехал обратно, в АпексБилдинг. На этот раз с настройкой пришлось повозиться чуть дольше - в 1945 году это здание еще не построили. Но у меня все было рассчитано заранее.
01.00 - V - 20 сентября 1945 - мотель "Клив-ленд-Скайвью". Я с ребенком и преобразователем прибыл в загородный мотель. Я заранее снял здесь комнату, зарегистрировавшись как "Грегори Джонсон, Уоррен, Огайо", так что мы оказались в комнате с задернутыми шторами, запертыми окнами и дверями на засове; все отодвинуто, чтобы очистить место на случай возможного отклонения. Оказавшийся не на месте стул запросто может наградить вас здоровенным синяком - то есть, конечно, не сам стул, а вызванный им люфт преобразующего поля.
Разумеется, все прошло благополучно. Джейн крепко спала, я вынес ее на улицу и пристроил в коробке из бакалейного магазина на сиденье заранее взятой машины. Затем отвез ее к приюту, положил перед дверью, отъехал на два квартала, до "станции обслуживания" (в которой, напомню, тогда продавались нефтепродукты вроде бензина, масел и прочего), позвонил в приют, вернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как коробку с Джейн вносят внутрь, но не остановился, а доехал до мотеля, бросил там машину, вернулся в номер и прыгнул вперед, в Апекс-Билдинг, в 1963 год.
