И еще я думал о Берке. На мой запрос Диана ответила, что оба его корабля уже ушли из системы Тихой. Один раз он здесь потерпел неудачу, во второй его и вовсе не допустили на планету. Насколько я знал Джонни, он, несомненно, попытается снова.
— Мы, несомненно, попытаемся снова, — сказал Маркус Мендель. — Временные трудности с высадкой на Тихую не имеют значения, они преодолимы тем или иным способом.
Герхард Снельман, президент объединения «Евгеника», бессменно занимавший сей пост в течение многих лет подряд, наклонился вперед, и его оплывшее, без выражения лицо заняло весь экран над столом в кабинете Менделя. Кабинет был связан с резиденцией Снельмана конфиденциальной линией связи, и они имели возможность общаться не опасаясь прослушивания.
— Видит Бог, как я ценю твои таланты, Маркус. Но не кажется ли тебе, что неудача на Тихой вызвана лишь задержкой с высадкой охотников Берка, а задержка, в свою очередь, является следствием твоего желания ухватить сразу все? Не спорю, что гориллы Фостера весьма занятны. Но тебе лучше было сосредоточиться на поимке существа, которое более интересно для нас — рэдвольфа. Его жизнестойкость удивительна. Это почти бессмертие. — Снельман уперся в Маркуса немигающим взглядом. — Понимаешь? БЕССМЕРТИЕ!!! Точнее — наш путь к нему, когда существо попадет к нам в руки. Ты уже упустил возможность послать людей на Феникс…
Маркус понимал, почему Герхарда так заботит проблема бессмертия. Один из немногих, он знал, что президенту «Евгеники» осталось жить считанные годы, и традиционная медицина уже не могла ему ничем помочь.
— Ты просто еще не видел мой последний отчет по гориллам, — спокойно сказал Мендель. — Не так-то легко выудить сведения из ОСБЦ. Когда увидишь — поймешь.
— Что бы ни было в отчете, ты не мог знать это несколько месяцев назад, когда задержал экспедицию ради подготовки к отлову горилл, — отрезал Снельман.
— Знать — нет. Просчитать — да. Посмотрев отчет, ты согласишься, что я не ошибся. А сейчас позволь мне заняться другими делами. Известный тебе инспектор допуска оказался на редкость дотошным. Он настоял-таки на внеплановой проверке «СОЗ-Тихая», раскопал всю подноготную деятельности Василиадиса, в том числе — в нашу пользу. Связь директора заповедника с «Евгеникой» обнаружить невозможно, однако его уже сняли с должности. Мне вряд ли удастся еще раз протолкнуть туда своего человека. Но, по крайней мере, стоит позаботиться, чтобы место Василиадиса занял гражданский, а заповедник не превратился в зону, полностью подконтрольную ОСБЦ. Предлагаю пустить в ход наши связи в правительстве…
После визита Ливнева я приказал Диане готовиться к старту. Кэт и Крейг пока были без сознания, но состояние их больше не внушало опасений.
Малыш быстро приходил в себя и уже передвигался по своей каюте и коридорам корабля самостоятельно, придерживаясь рукой за стенки. Иногда его начинало раскачивать как пьяного — в таких случаях Диана настаивала на его немедленном возвращении в каюту. Я, вместе с командой роботов обслуги, приводил в порядок наше хозяйство. Ребята с «Тамерлана» действительно доставили с Тихой на «Артемиду» решительно все, сложив принадлежащее нам имущество посреди грузового отсека. Предстояло его осмотреть, разобрать и разложить по местам. Себе они забрали только комбез Малыша и демонтированный с «Рейнджера» мертвый кристалл киб-мастера — для исследований. Рик, узрев, как я изувечил скутер, на котором вез саркофаги, обозвал меня варваром и обещал поколотить, когда окончательно поправится. На восьмые сутки пути к Безымянной очнулся Крейг. По сигналу Дианы я помчался в медотсек. Крейг лежал, убирая ладонью с лица остатки откачанного теперь из реанимационного блока стабилизирующего раствора, и свирепо глядел на меня через прозрачную крышку. Маску, закрывающую рот и нос, он уже снял, и я хорошо слышал его голос через динамик.
— Я так и знал, что дело кончится именно этим, когда вы с Кэт заявились ко мне пять лет назад с предложением основать охотничью фирму! — сказал он. — Черт меня дернул согласиться!.. Почему я не могу шевелить левой рукой?
— Тебе ее чуть не откусили.
— Ну, вот! У меня уже и так протез вместо правой, а теперь…
— Левую ты не потеряешь, ее приведут в порядок. После выгрузки добычи на Безымянной первым делом отвезу вас с Кэтти на Ульмо. В «Гиппократе» вас подлатают в два счета.
— А что с Кэт?
— Она в соседнем саркофаге. Ее сильно покусала такая же тварь, что набросилась на тебя.
— Надеюсь, ты моего монстра прихлопнул?
— С большим трудом. Второго убили вместе с Риком. Третьего я взял в одиночку, из гранатомета. Невероятно живучие твари. Кстати, что ты тогда сказал на счет позвоночника? Про средний отдел?
— Просто догадка. Видел шишки у него на боках? Похоже на рудименты конечностей. И сама форма тела… Мне пришло в голову, что далекими предками этого животного могли быть многоногие. Еще одна пара ног на таком теле смотрелась бы к месту.
— Господи, Крейг, тебя чуть не убили, а ты успевал заниматься наблюдениями?!
— Но это же просто в глаза бросается. А у многоногих Тихой спинной мозг развит сильнее, чем… Да что тебе объяснять, невежа. Погоди, а Малыш?
— Он в норме. Попал в переделку, но теперь почти выздоровел.
— Естественно! — возмутился Крейг. — Все нормальные люди лежат в саркофагах, а вы двое… Постой, Пит, не уходи. Скажи Диане, пусть немедленно отмоет меня от этой липкой гадости! Остановись!.. Пит, ты мерзавец. Кальян? Скажи Диане…
— Я и сама слышу тебя, Крейг. Подожди несколько минут, и я…
Кэт пришла в себя уже на орбите Безымянной, пока мы болтались там, выжидая положенное время на карантине. На сей раз Диана, с присущей ей тактичностью, сначала отмыла Кэт от раствора и только потом позвала меня. Я просидел рядом с ней почти час, болтая о всяких пустяках. Чтобы поднять ей настроение, я сходил в грузовой отсек и, забравшись в обиталище оранжевых мартышек, не без труда отловил Вики. Бедняжка пришла в ужас, но как только убедилась в том, что я не собираюсь ее съесть, сразу успокоилась и начала с интересом изучать зрачок камеры на груди моего комбеза. Оранжевые мартышки — потрясающе беззаботные и глупые создания. Но, когда я принес Вики в медотсек, она сразу же узнала Кэт, хотя и не могла чуять запах через крышку саркофага. Она радостно запрыгала у меня на руках, весело забормотала, и протянула лапку к бледному лицу за невидимой, но непроницаемой преградой. Кэт не менее радостно улыбалась ей с той стороны. Так мы и сидели втроем — то есть, я сидел. Вики прыгала и разгуливала по крышке, а Кэт, конечно, лежала. Нам никто не мешал. Крейг спал в своем реанимационном блоке. Рик, которому Диана ничего не сказала, справедливо полагая, что нам с Кэт лучше побыть наедине, случайно забрел в коридор, ведущий к медотсеку. Узрев всю картину, Малыш издал радостный вопль и кинулся внутрь, но Диана захлопнула дверь у него перед носом.
— Попроведаешь Кэтти попозже, — безжалостно сказала она. — Не спорь… Нет, ты не сможешь выломать створки, они очень прочные. И не смей обзывать меня бездушным роботом…
Кэт выписали из медцентра «Гиппократ» на месяц позже, чем Крейга. Я сам летал на Ульмо с Земли, чтобы забрать ее домой. Что касается Малыша, то он отказался лечь в больницу и оправился самостоятельно. Все вчетвером мы встретились в старом особняке Кэт в Монреале лишь к концу третьего месяца после посадки на Безымянной.
Точнее — впятером.
Вики освоилась в доме на удивление быстро и полюбила кататься верхом на роботах-горничных. Единственное, что служило для нее здесь источником постоянных разочарований и неприятностей, так это голографические миражи, создаваемые кибами в комнатах ради большего психологического комфорта обитателей. Особенно ее волновало, когда наш главный киб-мастер, Большой Эрл, искренне желая поднять ей настроение, изображал пейзаж тропического леса. Она очень быстро поняла, что если не хочет постоянно расшибать нос об стенку, то на деревья в таком лесу лучше не пытаться запрыгнуть, особенно с разбега. Понять-то Вики поняла, однако смириться с этим была не в силах, и периодически пыталась забраться на виртуальную ветку, или хоть подергать за свисающую сверху соблазнительную лиану.
