— Кто я? Да, это хороший вопрос. С таким же успехом можно спросить, сколько звезд на небе, хотя в подобном случае не исключено, что получишь определенный ответ. Или нет? Ах, я так давно их не видел. Они все еще там или их кто-то погасил?
— Звезды? — спросила Далия.
— Конечно звезды, — резко бросил адепт. — Они еще там?
— Да, там.
— И сколько их?
— Я не знаю, — сказала Далия. — Миллионы, как мне кажется.
— Она говорит «миллионы», — рассмеялся адепт. — И это всего через секунду после того, как призналась, что не знает.
Ро-Мю 31 встал между Далией и хихикающим адептом.
— Я спрашиваю в последний раз, — сердито произнес протектор. — Как твое имя?
— Мое имя… — с некоторым смущением протянул адепт. — Ах, оно мне так давно не требовалось, что теперь нелегко вспомнить. Мне не нужно имя, поскольку оно не имеет никакого значения в этой обширной и гулкой темноте. Но люди называли меня Симеоном.
— А что ты здесь делаешь? — поинтересовалась Далия.
— Здесь?! — воскликнул Симеон, резко развернулся и широко раскинул руки. — Ты так плохо понимаешь этот материальный мир, девочка. Слова «здесь» и «там» не имеют смысла. Миллиард измерений материальной вселенной не поддаются определению таким ограниченным наречием людей!
Симеон встал спиной к Далии и оглянулся через плечо, при этом в его глазах зажегся тот же огонь, какой она видела в глазах Ионы Мила за мгновение до окончательного распада его тела.
— Я Страж Дракона! — ответил Симеон.
Жилые поселения и производственные участки к северо-западу от Магмагорода превратились в развалины. Здания километровой высоты, где жили рабочие, рухнули на объятый пожарами контейнерный порт и разгромили боевую технику. Вся территория была усеяна трупами, а танки либо лежали без движения, опрокинутые на крышу, либо едва ползли, лишившись гусениц и орудийных башен.
После уничтожения передовых машин Легио Мортис отвели титанов назад, не желая пробираться сквозь сплошные завалы под обстрелом неизвестного числа противников.
Вместо этого они организовали обстрел издали: каждая машина заняла устойчивую позицию при помощи встроенных гироскопов или гравитационных стабилизаторов, выдвинула орудийную конечность, и все вместе они начали систематическую бомбардировку наружных поселков и производственных мощностей, стараясь не повредить саму кузницу.
Она должна была остаться нетронутой.
Принцепс Кавалерио отвел свой отряд за стены Магмагорода, как только на окрестности, словно гнев богов, обрушился шквал артиллерийского огня. Пламя пожарищ встало стеной от неба до поверхности планеты, и весь мир потерялся в тучах пыли и дыма, а город на склоне вулкана содрогнулся от жесточайшего обстрела.
Под защитой стен на бульварах и улицах собрались тысячи перепуганных людей. Слуги адепта Зеты, которым было некуда бежать, вздрагивали и пригибались под оглушительным воем снарядов и взрывами, сотрясавшими город от верхней башни кузницы до самого основания, закрытого пустотными щитами.
Рыцари Тараниса отразили еще две атаки, на этот раз без потерь, только машина настоятеля Статора, «Фортис Металлум», получила тяжелое ранение в грудь.
К западу от Магмагорода осажденный в своей кузнице между патерой Улисса и патерой Библиды Иплувиен Максимал смотрел, как вопящие толпы, согласно приблизительной оценке составлявшие не менее полумиллиона солдат, бросаются на приступ закрытых пустотными щитами стен с силовыми палицами и вортекс-минами.
Управляемые сервиторами орудия уничтожали отряды один за другим, но, учитывая численность нападавших, они могли с таким же успехом прекратить стрельбу.
Иплувиен Максимал не без оснований опасался, что срок существования его кузницы исчисляется уже не днями, а часами.
И только на северо-восточных склонах Фарсиды кузница Мондус Оккулум избежала атак врагов, хотя причину этого странного забвения локум-фабрикатор Кейн назвать не смог бы.
Возможно, Кельбор-Хал еще рассчитывал привлечь Кейна на свою сторону, а может быть, он не хотел рисковать производством, обеспечивающим Астартес, приберегая его для Воителя.
Как бы то ни было, но Кейн, стоя на ветру, продувавшем и гигантские сооружения башен Циолковского, и посадочные площадки патеры Урана, возносил благодарность Богу Машин и наблюдал, как приземляются эскадрильи «Грозовых птиц» Имперских Кулаков, падающие с неба золотым градом ангелов-мстителей.
3.03
После своего драматического заявления адепт Симеон, опустив руки, обогнул Ро-Мю 31 и прогнал от машины Зуше и Какстона. Он покрутил диск шкалы, нажал несколько кнопок, но ничего не произошло. С разочарованным, но ничуть не удивленным видом он пожал плечами.
— А что это за машина? — спросил Зуше. — Какой-нибудь конверсионный двигатель?
— Э, она слишком сложна для таких, как вы, — отрезал Симеон. — Но, к вашему сведению, это мой собственный газоразрядный преобразователь пертурбационного множества, который вырабатывает пульсирующее электрическое поле и позволяет измерить электрофотонные потоки. В просторечии называемые аурой.
— Эти рисунки, — заинтересовалась Далия, — сделаны машиной, не так ли?
— Да, верно, — кивнул адепт, не поднимая головы. — Все верно, только вот требуется масса усилий, чтобы убедить субъекта добровольно подвергнуться этому процессу.
— А почему? — спросил Зуше.
Симеон показал на контур человеческого тела, отпечатавшийся на каменной плите.
— Видишь? Так вот, это все, что остается от человека после активации машины.
— Она убивает их?! — воскликнула Далия, ужаснувшись обилию висевших на стене рисунков.
— Убивает, — хихикнул Симеон. — Но порой это необходимо, чтобы успокоить дракона.
— Ты знаешь, где находится дракон? — спросила Далия. — Можешь нас к нему отвести?
Симеон разразился пронзительным истерическим хохотом:
— Отвести к нему? Да разве она не знает, что он повсюду вокруг нее, что она и сейчас ходит по глотке дракона?
— Этот малый сошел с ума, — заявил Зуше. — Его мозг не выдержал долгого одиночества.
— Нет, — решительно возразила Далия. — Это не дракон. Отведи нас к нему. Скорее!
Ее повелительный тон заставил друзей обернуться, и даже Симеон удивленно заморгал. Прищурившись, он уставился на Далию, словно видел ее впервые.
Наконец он усмехнулся, кивнул и набросил капюшон поверх жидких седых прядей.
— Хорошо, — сказал он совершенно серьезным тоном. — Идите за мной, и я покажу вам дракона.
Симеон и его угрожающего вида сервитор вывели друзей из лаборатории через темный проход в дальнем углу зала, и группа очутилась в извилистом тоннеле. Вскоре сумрак сменился неярким светом, который словно исходил от стен.
Поверхность скал здесь тоже была гладкой, но непохожей на расплавленное стекло. Казалось, стены состояли из чистейшего серебра. Адепт Симеон уверенно вел их по запутанному лабиринту бесконечных тоннелей, поворачивая вроде бы наугад, но упорно отказывался отвечать на любые вопросы.
Зуше подергал Далию за рукав.
— Не знаю, куда он нас заведет, но не забывай, о чем мы говорили в маглеве, — предостерег он ее.
— О чем это ты? — спросил Какстон.
— Ни о чем, — ответила Далия. — У Зуше приступ паранойи.
— У меня паранойя?! — возмутился Зуше. — Напомни мне об этом, когда дракон начнет тебя заглатывать, Далия. Вот тогда и посмотрим, у кого из нас паранойя.
В конце концов Симеон вывел их на уступ, нависший над просторной, сверкающей серебром пещерой — такой большой, что Далия вспомнила о полом ядре планеты. Это было самое огромное ограниченное стенами помещение, какое каждый из них видел или мог себе представить. Пещера простиралась под ними и над ними, а округлые мерцающие стены расходились в обе стороны, словно самый большой из всех существующих амфитеатров.
— Узрите дракона! — крикнул Симеон, подойдя к деревянной кафедре, почти незаметной в силу ее нормальных размеров.
