Кали проводила Яндо в его комнату и уложила в постель, но мысли ее все время возвращались к Нику.
Она не была уверена, стоит ли наказывать мальчика. Первые два года вся Академия немало натерпелась от этого несносного ребенка. Он во всем опережал одноклассников, но при этом был слишком высокомерен и эгоистичен, способен даже издеваться над слабыми. Однако за последний год все переменилось. Из трудного подростка он превратился в примерного ученика, лучший образец того, к чему стремился биотический проект «Восхождение».
Для большинства землян биотические способности, позволяющие влиять на окружающий мир короткими импульсами темной энергии, были уже знакомым, но по-прежнему загадочным, необъяснимым феноменом. Кое-кто ошибочно считал биотиков мутантами, наделенными сверхчеловеческой силой. Городские легенды рассказывали о том, что они способны в приступе ярости одним лишь усилием воли перевернуть автомобиль или вызвать землетрясение, разрушив при этом целые кварталы.
На самом деле все не настолько ужасно. Во-первых, вопреки утверждениям популярных телепрограмм, создание биотического поля требует времени и сосредоточенности, оно не может возникать мгновенно. К тому же без имплантированных в его мозг и нервную систему усилителей биотик смог бы опрокинуть разве что чашку с кофе.
С усилителями же после многолетних тренировок биотик способен генерировать поле такой мощности, какой хватило бы, чтобы поднять над землей и играючи перебросить через стену взрослого мужчину. Однако при этом он и сам израсходовал бы слишком много энергии. Два-три подобных представления могут довести до полного истощения, сделав биотика таким же слабым и уязвимым, как любой обыкновенный человек.
Проект «Восхождение», помимо всего прочего, как раз и должен был довести до общего сведения информацию об ограниченных возможностях биотиков, преодолев таким образом гигантскую пропасть между вымыслом и действительностью. Ученые надеялись, что их подопечные со временем смогут интегрироваться в человеческое общество, не вызывая уже такого недоверия, не подвергаясь гонениям. Пока же биотики предпочитали скрывать свои возможности во всех областях деятельности, за исключением военной службы.
Кали не хотела, чтобы такие дети, как Ник, росли с чувством стыда за свой особый дар. При этом всегда оставалась опасность, что маятник слишком сильно качнется в другую сторону и у них разовьется чувство превосходства, сознание собственной исключительности. Что они будут смотреть на окружающих как на людей второго сорта, и тогда задача влиться в общество станет для них еще более трудной.
Когда Ник появился в Академии, Кали боялась, что он выберет именно этот путь. Но проект «Восхождение» не ограничивался лишь развитием биотических способностей, немало времени уделялось и нравственному воспитанию. И в случае с Ником оно оказалось важнее. Повзрослев, хулиган и задира превратился в защитника слабых. Нелюдимый и эгоистичный поначалу, он стал отзывчивым и общительным. Теперь он часто и по собственной инициативе помогает другим студентам Академии — даже тем, кто не участвует в проекте.
Учитывая общий прогресс, Кали решила, что не будет слишком сильно ругать его за столь незначительный проступок.
Когда она вернулась, Ник лежал на кровати лицом вниз, подставив затылок для предстоящей процедуры.
— Я не хотел, чтобы Яндо из-за меня влетело, — пробурчал он в подушку, услышав, как она вошла.
Кали села на кровать рядом с ним, протянула руку и осторожно обхватила его затылок. Мальчик вздрогнул в ожидании неизбежного статического разряда, хотя уже и не настолько болезненного, как поначалу, когда она коснулась его кожи. Ученые проекта пытались найти способ снимать излишки электрической энергии, постоянно вырабатывающейся в организме биотика, но до сих пор исследования не принесли серьезных успехов, столкнувшись с трудностями практической реализации. Пока же инструкторам и ученикам приходилось мириться с этим небольшим неудобством.
— Яндо еще не оправился после операции, — объяснила она, подводя длинную тонкую иглу к микродатчику, вживленному мальчику под кожу. — Ему нужно побольше спать.
Крошечный шарик на конце иглы мигнул зеленым светом, сигнализируя об успешной записи показаний.
— Яндо не нравится оставаться в комнате одному, — ответил Ник, сжавшись и стиснув зубы от болезненного укола. — Наверное, он скучает без мамы.
Он облегченно вздохнул, когда Кали извлекла иглу, и расслабился.
— Вот я и подумал: если мы немного поиграем в «Завоевание», может быть, он перестанет всего пугаться.
Кали улыбнулась и осторожно погладила его по плечу:
— Ты хороший мальчик.
Ник промолчал, все так же лежа лицом вниз, но его уши покраснели от смущения. Он немного пододвинулся, словно хотел устроиться поудобнее и в то же время не поворачиваться, отчаянно скрывая непроизвольную реакцию организма на ее прикосновение.
«И вовсе он не мальчик, — напомнила она себе, догадавшись, что с ним на самом деле происходит, и поспешно убирая руку. — Он подросток, у которого во всю играют гормоны».
Кали достаточно хорошо знала своих учеников, чтобы догадаться, что кое-кто из самых старших влюблен в нее. Ничего удивительного: она ведь сочувствует им, старается сделать их жизнь комфортной. И хоть одевается еще более консервативно, чем в Академии, но благодаря стройной фигуре и длинным светлым волосам выглядит весьма привлекательно.
— Ну, я, пожалуй, пойду, — произнесла она, вставая.
Спонтанная эрекция — вполне нормальное явление для юноши такого возраста. Но лучшее, что можно сейчас сделать, это просто ничего не заметить и уйти, чтобы не осложнять и без того неловкую ситуацию.
— Да, хорошо, — отозвался Ник с легко различимым напряжением в голосе.
Она выключила свет и прикрыла дверь, оставляя юношу в столь необходимом ему сейчас уединении.
Вернувшись в свою комнату, Кали первым делом загрузила показания Ника в терминал, откуда они автоматически попадут в центральную базу данных главной лаборатории проекта.
Результаты вселяли оптимизм. Первичное тестирование помогало определить тот верхний предел, которого биотик может достигнуть. Однако свежие данные таких студентов, как Ник, намекали на то, что при упорной работе этот потолок можно и приподнять.
Занося в картотеку показатели других учеников, Кали поневоле задумалась: что бы произошло, если бы Джиллиан Грейсон осталась в проекте?
Несмотря на то, что девочка страдала аутизмом, ее потенциал превосходил возможности всех прочих детей. Кали подозревала, что ее удивительный талант как-то связан с болезнью, хотя возможно также, что эти способности вызваны воздействием лекарственных препаратов, незаконно вводимых в организм девочки в «Цербере».
В конце концов Грейсон решился спасти дочь, и с его помощью Кали сумела переправить Джиллиан в безопасное место — на кварианский исследовательский корабль, дрейфующий в таком глубоком космосе, что туда не дотянутся даже руки Призрака.
Кали понимала, как тяжело было Грейсону расставаться с дочерью. Да и Джиллиан тоже пришлось несладко. Но она, во всяком случае, не осталась в одиночестве: Хендел Митра — бывший начальник службы безопасности Академии — сопровождал ее и заботился о девочке, как родной отец.
Негромкий гудок сетевого вызова нарушил ход мыслей Кали. Вызывающий предпочел не называть себя, но она догадывалась, кто это может быть. Хлопнув по клавише в правом углу интеркома, она активировала изображение. На экране возник Грейсон, словно ее мысли о Джиллиан каким-то волшебным образом передались ему.
— Кали, — просветлев лицом, произнес он.
Последние три года Грейсон звонил ей каждые две-три недели. Хотя он ни за что не признался бы в этом, Сандерс была уверена, что он старается держать ее под контролем. Похоже на то, что после побега с Джиллиан он предпринял какие-то меры, чтобы заключить с Призраком сделку, гарантирующую безопасность дочери, но узнать, что это за сделка и чего она стоила самому Грейсону, не представлялось возможным.
