– О генетическом первенстве всегда велись споры, – заметил он наконец.
– Да, и ученые почти единогласно решили, что генетическая система евгеники Клана позволит производить высших существ.
– Да, но... – Эйден хотел сказать, что бывали в истории времена, когда ученые ошибались. Но тогда ему пришлось бы выдать свои источники, а для него было жизненной необходимостью держать свою личную библиотеку в секрете. Иначе Каэль Першоу мог бы сразу ее отобрать.
– Но что?
– Вы сказали – единогласно. Однако некоторые думали иначе.
– Да, предатели.
– Нет, не предатели. Ученые, исследователи, теоретики.
– Предатели. Все предатели. Мы поддерживаем программу по евгенике, командир Хорхе, воут? Воут?
Эйден, хоть и находился на открытом пространстве посередине офицерской комнаты, почувствовал, что его прижали к стене. Он вспомнил сцену в кабинете Першоу. После исполненного Эйденом Шуркая командир базы взял с него обещание, что он и его «вольняги» прекратят устраивать драки. Каэль Першоу поклялся, что если скандал учинит воин из его подразделения, то наказаны будут сразу несколько человек, а за любой проступок самого Эйдена поплатится все его звено.
– Возможно, звеньевой Хорхе, вы не поняли вопроса. – Баст встал. – В конце концов, вы только «вольняга». Я забыл, что вещи следует называть своими именами. Я сказал, достопочтенный воин, что евгеническая программа Клана позволяет производить сверхвоинов. И это, конечно, означает, что она дает возможность получать сверхлюдей. Вот поэтому мы и поддерживаем программу по евгенике, воут?
Эйден понимал, что должен ответить, и просто не знал, почему молчит. Почему простое «ут» застряло у него в горле? Почему он не мог сказать то, что нужно? Он почувствовал, как рядом напрягся Жеребец.
Баст наклонился к Эйдену; когда он говорил, из его рта текли волны перегара.
– Мы поддерживаем программу по евгенике, воут? Воут, ты, вонючий ублюдок!
Все накопившееся у Эйдена напряжение вылилось в броске. Гнев, подпитанный хорошей порцией огнефира, вырвался наружу. В его подразделении не было ни одного вольнорожденного, который бы захотел, чтоб их командир струсил и отступил перед этим ненавистным подонком. «Вонючий ублюдок» – самое страшное оскорбление для воина! Не важно, каким образом он появился на свет. Иногда вернорожденные употребляли его, желая оскорбить таких же вернорожденных, и почти всегда – в стычках с вольнорожденными. Эйдена частенько так обзывали с тех пор, как он стал жить под именем Хорхе, но на этот раз, когда его оскорбил Баст, он пришел в ярость.
Схватив Баста за гипсовый «воротник», Эйден дернул его на себя. Затем ударил вернорожденного головой в лицо и резко оттолкнул. Баст чуть не упал навзничь, наткнувшись на стул, на котором сидел прежде, и стал медленно, покачиваясь, отступать, схватившись руками за шею. Лицо его исказила гримаса дикой боли. Эйден со злобной радостью подумал: «Опять я что-то повредил этому болвану, возможно, даже покруче, чем в прошлый раз». Он расслабился, гнев его отступил. Остальных вернорожденных просто скрутило от ярости, но они только бессильно сжимали кулаки, подчиняясь закону Клана, который не позволял вмешиваться, пока идет поединок между Эйденом и Бастом. Они только выкрикивали своему все еще шатавшемуся товарищу слова ободрения. Эйден усмехнулся. Баст наконец остановился и, все еще чуть пошатываясь, сделал два шага вперед, сжимая руками гипсовый «воротник».
Эйден на миг потерял бдительность. Он мог бы догадаться, что его противник в какой-то степени притворяется. Вдруг Баст выхватил нож и быстро метнул его в Эйдена. Направленный ему в левый глаз, нож чуть не угодил в цель. Успев откинуть голову, Эйден почувствовал лишь скользящий укус лезвия. Оружие, чуть задев намеченную жертву, вонзилось в стену комнаты. Затем Баст бросился вперед, как бешеный зверь.
Уверенность ни на секунду не покинула Эйдена. Он знал, что может победить Баста – уже один раз он это сделал – и теперь хотел его просто прикончить. После нескольких секунд борьбы Эйден уцепился за «воротник» и сдернул его с Баста; под ним обнаружилась красная, в кровоподтеках кожа. Полоснув Баста «воротником» по глазам и ослепив его на некоторое время, он нанес врагу удар по его слабому месту. Зажав голову Баста одной рукой, он крепко сдавил его шею. На миг глаза Баста прояснились, но затем в его шее что-то хрустнуло и взор воина потух, уже навсегда. Тело обмякло. Эйден бросил врага на пол, как будто это была всего лишь куча тряпья.
Товарищи Баста, трясясь от гнева, ринулись на Эйдена. Вмешался Жеребец. Вскоре в драке уже принимали участие все находившиеся в комнате. С неописуемым удовлетворением Эйден лично вывел надолго из строя двух воинов из звена Баста.
Когда в комнату отдыха прибыл отряд Элементалов из отделения Ланж, Эйден взял ответственность за случившееся на себя, и его отвели в штаб.
Но прежде чем уйти, он пробормотал, стоя над трупом Баста:
– Чем вернорожденный командир звена отличается от грязной свиньи в униформе Клана?
Затем, выдержав паузу, как будто мертвец мог ответить, заключил:
– Ничем, Баст. Ничем.
