– Только как союзника. Поверьте мне, это обоюдовыгодный союз.
– Я-то верю, – сказал я. – Насколько я понимаю, проблема в том, чтобы в это поверило население Леванта.
– Население пойдет за калифом.
– Вы в этом уверены?
– Да. Мы проводили социологические исследования. Сорок три процента подданных Калифата уже сейчас считают, что союз с Империей им жизненно необходим.
– Тем не менее калифа вы в этом убедить не смогли.
– Керим верит в неприступность их орбитальных укреплений и считает, что они способны выдержать любой натиск. У меня порой складывается такое впечатление, будто он живет в какой-то иной реальности.
– Докажите ему, что он ошибается, – предложил я. – Или… он не так уж и ошибается?
– Левант очень хорошо укреплен, – сказал Реннер. – Но неприступных планет нет. Я мог бы взломать его оборону даже сейчас, когда у Империи мало кораблей. Но штурм не обойдется без потерь, а в ситуации, когда каждое боевое судно на счету, мы не можем позволить себе эти потери.
– Что ж, по крайней мере, это честно.
– Кроме того, нам не нужен сам Левант. Нам нужны его ресурсы, его производство, отлаженное и функционирующее. Если мы возьмем Калифат силой, вряд ли его население будет радо нас видеть. Нам придется завозить своих специалистов, ставить охрану… Нет, дружба между нашими государствами куда более выгодна.
– И какой план?
– Как только мы закончим наши дела здесь, мы отправимся на Левант, – сказал Реннер. – Там вы заявите свои права на трон, а имперский супердредноут послужит достаточным основанием, чтобы левантийцы отнеслись к вашим требованиям всерьез.
– Хороший план, – одобрил я.
– Я расскажу вам подробности, пока мы будем лететь. Если вы согласитесь, конечно.
– А у меня есть выбор?
– Я надеюсь, что нет, – развел руками кленнонец. – Речь идет не о моих интересах, не о ваших интересах и даже не об интересах Империи. На кону стоит нечто большее, как бы пафосно и высокопарно это ни прозвучало.
Прозвучало это довольно пафосно и высокопарно, но если ситуация именно такова, какой ее описывал Реннер, то он прав.
– Раз уж мы союзники, то почему бы вам не разблокировать терминал корабельной Сети в моей каюте? – поинтересовался я.
– Вы читаете по-кленнонски?
– Со словарем, – фыркнул я. – Неужели у вас нет программы-переводчика?
– Может быть, и есть, – сказал Реннер. – Это новый корабль, и мне точно не известно, что загружено в его базу данных. В любом случае, я отдам приказ, и, когда вы вернетесь в свою каюту, терминал уже будет разблокирован и готов к работе.
– Чудесно, – сказал я. – Но, пока я не вернулся в свою каюту, мне хотелось бы прояснить еще пару вопросов.
Реннер кивнул:
– Спрашивайте.
Мне показалось, или он на самом деле немного напрягся?
– Известно что-нибудь насчет девушки, о которой вы спрашивали? Капитан Штирнер, я просил, чтобы ваши люди достали ее из холодильника…
– Она еще на «Одиссее», – сказал Реннер. – Ее доставят на «Таррен», как только это будет возможно по медицинским показаниям.
– Но с ней все нормально?
– Насколько мне известно, да.
– Это хорошо, – у меня немного отлегло от сердца. – Как вы поступите с генералом Визерсом?
– Это решать не мне, а императору, – сказал Реннер.
– А что насчет остальных? И как вы намерены поступить с «Одиссеем»?
– Мы не можем тащить его за собой. Полагаю, мы оставим его здесь.
– С экипажем в состоянии криостазиса?
– Они смогут продолжить свой путь, куда бы они ни направлялись, – хмыкнул кленнонец.
– А как быть с теми, кто уже разморожен? Вы отправите их обратно?
– Скорее всего. Естественно, девушки, о которой мы говорили, это решение не коснется. Или вы хотите попросить за кого-то еще?
– Вообще-то да, – сказал я. – Хочу. Меня беспокоит судьба полковника Риттера. Я хотел бы, чтобы он отправился на Левант вместе с нами.
– Зачем вам это?
Чертовски хороший вопрос.
Отчасти потому, что полковник Риттер попросил меня не дать кленнонцам отправить его обратно на «Одиссей», причем сделал это по-русски. А отчасти потому, что в этом мире осталось не так уж много людей, которых я знаю. Вторую причину я и озвучил Реннеру.
– Не вижу в этом проблемы, – кивнул он. – Но, по сути, этот человек бесполезен. Организации, в которой он работал, больше не существует, его оперативная информация устарела почти на два века, а его физическое состояние оставляет желать лучшего.
– Значит, я вполне могу назначить его своим великим визирем, – заявил я. – Вид у него достаточно зловещий, а это главное требование для кандидата на сию должность.
Реннер скупо улыбнулся, давая понять, что оценил мою шутку, а потом посмотрел на часы:
– Должен сказать, я проголодался. Не отобедаете со мной?
– Сочту за честь, – кивнул я.
Надо же мне начинать учиться дипломатическим манерам.
Обеденный стол накрыли в каюте Реннера. Теперь, когда мое зрение почти полностью восстановилось, я мог рассмотреть ее получше, хотя, честно говоря, особо рассматривать там было нечего. Кленнонцы вообще предпочитают вести аскетический образ жизни, и отставной адмирал отнюдь не являлся исключением. Даже дарованный титул не смог на это повлиять.
Обстановка была простой и функциональной. Ни ковров на полу, ни коллекции оружия на стенах, нет даже портрета любимого императора. Единственным украшением каюты был несколько видоизмененный кленнонский герб: все та же планета, наполовину прикрытая щитом, только добавлено изображение космического корабля, висящего над северным полюсом. Эмблема военно-космического флота Империи.
Едва мы уселись за стол, как Реннер отпустил прислугу.
– Думаю, мы сможем сами себя обслужить, – сказал он.
– Не сомневаюсь. – Поерзав на слишком низком для меня стуле, я нашел более-менее удобную позу и обратил взор на слишком низкий для меня стол.
Предложенный выбор яств отнюдь не поражал воображение. Похоже, герцог предпочитает питаться тем же, чем и все остальные.
– Мясо синтезировано, – сказал Реннер. – Но овощи свежие. Корабль достаточно велик, чтобы мы могли позволить себе секцию гидропоники.
Но недостаточно велик, чтобы разбить на нем пастбища и завести стада тучных коров. Какая жалость, черт побери. Я уже очень давно не пробовал настоящего бифштекса. Примерно сто восемьдесят лет.
Я положил в тарелку порцию салата и взял хрустящую булочку. По крайней мере Реннер не попытался накормить меня сухим пайком.
– Разве секция гидропоники не является роскошью, излишней для боевого корабля? – поинтересовался я.
– Нет.
– Правильное питание – залог успеха в бою?
– С некоторых пор я не летаю на кораблях, на которых нет секций гидропоники, – сообщил Реннер. – Так что теперь я предпочитаю очень большие корабли.
– Какой-то личный пунктик?
– Можно и так сказать. – Реннер отправил в рот порцию тушеной синтезированной говядины. – Хотите услышать, что случилось со мной после гиперпространственного шторма?
Я кивнул.
Мне было очень интересно узнать, как он выжил, ведь, насколько мне известно, во время гипершторма адмирал должен был находиться в космосе, и, по всем расчетам, ему положено было умереть, но задавать этот вопрос самому мне было неудобно. Хотя я и не был причастен к созданию прототипа Визерса и даже пытался ему помешать, я все равно испытывал некоторое чувство вины по отношению к тем людям, которым довелось пережить период изоляции и порожденные им трудности. Наверное, потому что сам я все это время провел в относительном комфорте и полном неведении.
– Эскадра, которой я командовал, находилась на границе звездной системы Веннту, – начал свой рассказ Реннер. – Мы охотились на одиночные корабли скаари, которые уходили от планеты. Когда шторм уничтожил стержни Хеклера, наши гипердвигатели взорвались. На малых кораблях это провоцирует взрыв ходового реактора, а взрыв ходового реактора означает…
– Что кораблю конец, – закончил я.
