Наши проделки с удовольствием обсуждал весь Универ. Всякие мелкие пакости, типа ведер с водой, подвешенных над дверью на сложной системе ремней, тухлых яиц в сумках, мышей и лягушек за шиворотом в расчет просто не принимались, и считались недостойными истинного художника.
— Ёлка, как тебе только не стыдно смотреть мне в глаза! — в очередной энный раз отчитывал меня Антел Герлей. — Взрослая девица, а ведешь себя так, словно у тебя черт сидит в известном месте!
Я невинно хлопала длиннющими (магически нарощенными) ресницами, вовсе не собираясь падать на колени и активно каяться в совершенных моей компанией грехах.
— Это просто невыносимо! — распалялся директор Универа, потрясая в воздухе толстой пачкой жалоб и расшвыривая половину из них по комнате. — Скажешь, не твоя идея!?
— Да почему я!? — оправдывалась я с самым честным видом, и зная, что мне особо не верят, но и доказать ничего не могут. — Почему все время я виновата!? Можно подумать, я в Универе самая лысая, или самая крайняя! — Тут я немного кокетничала. С помощью нехлорированной воды и народно-магических средств мои волосы росли настолько хорошо, что я даже перестала их стричь. Так, ровняла челку и макушку, а затылок обрастал сам по себе, придавая мне сходство с взволнованным дикобразом.
— Как только ты переступила порог Универа, — разносил меня Верховный колдун, — все сорвиголовы с факультета практической и боевой магии просто расцвели пышным цветом! Может ты сама и не выполняешь все эти пакости, но ты — их мозговой центр! Я на сто процентов уверен, что все это — твои идеи! И не смей отрицать!
Начальству противоречить не стоило.
— Директор! — праведно возмущалась я, — как вам не стыдно собирать мной все кляузы! Ну что я такого сделала!? Ну, хорошо! У меня богатая фантазия! Я изобретательна! Но этими качествами обладают все маги! И вы в том числе! Более того, без этих качеств просто нельзя быть магом! И потом, я ведь никого за уши не тяну, в спину сапогом не подталкиваю! Я просто фантазирую! Но в чем я виновата, если кто-то, а часто я и сама не знаю — кто именно, решил осуществить нечаянно высказанную мной идею! Если вы сами создадите заклинание, чтобы двигать скалы, а кто-то другой воспользуется им, чтобы обрушить скалу на ни в чем не повинную деревню, в чем будете виноваты вы!? Вы же не можете не творить, а я не могу не думать! В моем почтенном возрасте уже поздно становиться глупой куклой!
Примерно через десять минут разговора мне удавалось рассмешить директора, и он, в очередной раз махнув рукой на мое воспитание, разрешал мне удалиться. Правда, просил не попадаться ни на какой пакости. Я смотрела на Верховного колдуна невинными глазами, обещая в душе оправдать все его ожидания. И оправдывала. Девчонка с ветром в голове, хулиганка и нахалка, проказница и вредина, младшая сестренка для всего факультета самоубийц, и, добавлю от себя, любимая сестренка. Я просто расцветала, как новогодняя ёлка, получая, кстати, сплошные пятерки на зачетах и экзаменах. Но это было не слишком сложно. Дело в том, что год здесь состоял, как и у нас, из трехсот шестидесяти пяти дней, но делился на четыре периода — летень, дождливень, снежень и озелень, соответствующие нашим лету, осени, зиме и весне, но в каждом времени года был ровно девяносто один день. И еще один день, между снеженем и озеленем, был днем проводов старого года. В этот день устраивался грандиозный праздник. Все гуляли, плясали, пели, ходили на голове, стояли на ушах… В общем были крайне опасны для общества. Так вот, в первый же день летеня, всех нас распускали на каникулы. И все удирали кто куда. Все, кто был из этого мира, отправлялись по домам. Те, кто пришел из мира техники, поступали по-разному. Старшекурсники отправлялись по домам, студенты младших курсов, которые еще не могли проходить между мирами, сбивались в ватажки и отправлялись бродить по градам и весям. Это было чертовски познавательно. И мне нравилось. Но ровно за семнадцать дней до окончания летеня я отправлялась обратно в Универ, с помощью магической телепортации. И садилась за учебники и конспекты.
Экзамены и зачеты здесь проводили очень мудро. Не после окончания учебного года, пока все свежо в памяти, а в самом начале нового года мучений, когда ты успел все забыть за лето, и с трудом отличаешь вампира от упыря. Этим достигались сразу две цели. Во-первых, студенты не слишком расслаблялись за каникулы, а во-вторых, вспоминали все пройденное перед новым учебным годом, и уже не смотрели на учебники и учителей, как стадо баранов на новые ворота. Впрочем, не стоит говорить о моей добросовестности. Уверяю вас, если бы мне не нравилось заниматься магией, меня никто не усадил бы за книгу. Но чародейство затягивало, как трясина. Наша программа была гораздо обширнее того, что проходили на других факультетах. Мы должны были вкратце узнать все, что проходили они, и еще добавить много своего. Краткий курс целительства, обязательно — иные расы и стихийная магия, ну и желательно история магического мира и предвидение будущего. И это не считая собственно боевой магии! В общем, на нашем факультете жизнь никому сахаром не казалась. Но я не жаловалась ни на что. Я впервые за всю свою веселую жизнь поняла, что такое ТВОЕ дело. Не хорошее, выгодное, интересное или просто привычное дело, нет! Именно ТВОЕ дело, которое создано неведомой силой в заоблачной выси специально для тебя, или для которого создана ты сама. И я была первой почти во всем, кроме рисования и фехтования. Увы. Даже магической кистью мне не удавалось провести прямую линию на бумаге! Больше всего мои творения напоминали Ван Гоговские, хотя я-то, в отличие от голландца, была абсолютно здорова и физически и душевно. Но факт оставался фактом. Даже самые лучшие мои картины были жуткой абстракцией на заданную тему. Профессор выводил мне твердую тройку, но я совершенно не обижалась. Какие уж там обиды! Я бы за свою мазню и трояка не поставила. Вот не дано — и все тут! Если что-то нужно придумать или разнести — это пожалуйста, а нарисова-а-а-ать…. Это вы не по адресу. Даже нарисованный карандашами домик у меня получался косым, кривым, со съехавшей крышей, покосившимся забором и авангардной расцветкой. И с фехтованием тоже. Когда я в первый раз взяла в руки тяжелую уродливую железку, гордо именуемую мечом, я сразу поняла — мы никогда не сработаемся! И правильно! На первом же уроке эта здоровенная железная дура вырвалась у меня из рук и полетела по загадочной траектории. Не было ни малейшего проблеска магии, но меч летел точно в сторону учителя фехтования. И хорошо, что тот вовремя отскочил и пригнулся. Меч только задел его по уху рукояткой. В общем, нам обоим повезло. Ему — что жив остался, мне — что мага не угробила. Это мне с рук не сошло бы. К нашему с ним общему сожалению, от уроков фехтования меня не освободили, но теперь, когда я выходила с мечом на площадку для тренировок, студенты быстренько разбегались по сторонам, а преподаватель крепко привязывал мне меч к ладони, создавал вокруг себя надежный щит и только после этого начинал показывать мне различные приемы. Но помогало плохо. Приемы получались просто смертоносными, но не для противника, а для меня и моих друзей. Меч определенно не был продолжением моей руки. Разве что сломанной и растущей из задницы.
А сейчас я сидела и писала письмо домой. Должна сказать, это было чертовски тяжелым занятием. Раз в девяносто дней я брала себя за шкирку, усаживала за письменный стол, и начинала изобретать новый номер 'Английских новостей'. Дело это осложнялось сразу несколькими факторами. Во-первых, я и до перехода в этот мир плохо представляла себе Англию. В основном — по учебникам English language и романам Артура Конан Дойла. С другой стороны, мои родители представляли ее по тем же учебникам, а в библиотеке Универа они были. Директор заботился о достоверности писем младшекурсников, и всегда просил тех, кто отправлялся в мир техники, привезти с собой книги о городах, путеводители и газеты с последними новостями. Что старшекурсники и делали. Попадая в этот мир, книги немного изменялись по форме, но содержание оставалось прежним, так что я описывала Лондон на основе путеводителей и газет, отдавала конверт директору, а он каким-то образом переправлял его в мой мир. Несколько раз я получала и письма от родителей. У них все было хорошо, деньги мои они получали, жалели, что я не оставляю им обратного адреса, а письма приходится передавать со знакомыми, и писали, чтобы я приезжала, хотя бы ненадолго.
