— Это отряд одного из мелких вассалов великого хана, я с ним знаком. Глуповатый и недалекий ыты-хан Паг Ен Хоч, не представляющий из себя ничего особенного! — Хин Ер Фах высокомерно скривился, будто сам был великим ханом. — Что же насторожило вас в поведении его воинов?
— Я стоял перед их лагерем долгое время и открыто разглядывал его, — нахмурился Трэрг, — и никто ни разу не посмотрел на меня даже искоса, как будто воины имели четкий приказ никоим образом не настораживать Людей. Вы уверены, что этот ыты-хан не замыслит против нас ничего дурного, светлейший Хин Ер Фах?
— Паг Ен Хоч слишком глуп, чтобы додуматься до столь тонкой стратегии, — отмахнулся тхи-хан, — к тому же он вассал моего господина и не посмеет даже слово сказать поперек будущему визирю! — Он снова надулся от гордости. — Пока я с вами, любезнейший Трэрг, вам нечего опасаться!
К вечеру к оазису подошли еще два к'Зирдских отряда, и стояночных лагерей вокруг прибавилось. Вновь прибывшие разместились вплотную к каравану и подозрения Трэрга усилились. Рядовые к'Зирдские воины в большинстве своем были нищими, и даже их доспехи, сабля и конь являлись собственностью хана-господина. И потому большинство из них не имело возможности владеть походной юртой или хотя бы утлой палаткой. Песочники спали на песке, положив головы на своих лошадей, и многие из них, прежде чем заснуть, с любопытством разглядывали Людей. Это никак не вязалось с поведением воинов Пат Ен Хоча. Заверения тхи-хана совсем не убедили Трэрга. Вряд ли в насквозь пропитанном подлостью и густо пронизанном предательством обществе к’Зирдов кто-то мог дорасти до положения среднего хана, будучи при этом недалеким глупцом. Скорее, слова Хин Ер Фаха были продиктованы обычной завистью. За час до полуночи ыты-хан свернул лагерь и увел свой тумен в пустыню, в противоположную от направления на Чхон Чхун Кин сторону, и это почему-то еще больше насторожило шамана. Трэрг улегся спать, но еще долго обдумывал возможные варианты развития событий.
С рассветом караван двинулся в путь. Когда от оазиса осталось лишь небольшое пятно на горизонте, Трэрг отыскал в небе птицу и сплел Взгляд Зверя. Некоторое время он держал птицу высоко в небе подальше от каравана и поближе к оазису, после чего отправил ее догонять колонну. Очень скоро его подозрения оправдались.
— Сударь, — шаман поравнялся с Румакой, — четверть часа назад из пустыни появилось полсотни к'Зирдских воинов. Они встали на наш след и с тех пор двигаются за нами на одном и том же расстоянии.
— За нами следят? — насторожился торговец. — Вы уверены, Милорд? Как Вы… Впрочем, в ваших способностях я не сомневаюсь. — Он задумался. — Ничем хорошим для нас эти известия не светят. Надо предупредить Хин Ер Фаха.
Румака дал коню поводьев и умчался вперед. Тхи-хан не стал, задавать лишних вопросов и отправил назад две сотни воинов. Те вернулись спустя полчаса, и караван резко изменил направление движения, забирая глубже в пустыню.
— Разведчики не увидели шпионов, но нашли их свежие следы, — рассказал вернувшийся из головы колонны Румака, — похоже, нас ведут, выжидая удобного для нападения момента. Хин Ер Фах напуган и требует сойти с тропы, чтобы избежать засады.
Но неизвестные враги предугадали действия тхи-хана. Спустя пару часов после того, как караван сошел с тропы, наблюдатели стали сообщать о приближающихся со всех сторон отрядах. Вскоре стало ясно, что кольцо нападающих сомкнется раньше, чем скорость движения каравана позволит ему выйти за его пределы. Хин Ер Фах остановил колонну, и караван стал спешно изготавливаться к бою. Еще через полчаса окружение завершилось, и отряды нападающих остановились на расстоянии, чуть превышающем дальность полета стрелы. Тхи-хан выслал парламентеров, для пущей безопасности укрывшись среди Людей за стеной из сомкнутых в круг фургонов. Переговорщики вернулись быстро. Они доложил, что некий хан, пожелавший остаться неизвестным, требует отдать ему весь товар вместе с повозками, иначе всех защитников каравана ждет смерть.
— К чему тумену принадлежат эти воины? — Хин Ер Фах, бледный от испуга, пытался вглядываться в ряды чужих солдат.
— Не знаю, о Сиятельный! — ответил лежащий у него в ногах переговорщик, — их лица скрыты под масками и косынками, знаки на доспехах замазаны глиной! Они дали нам десять минут на размышление! Если мы не бросим повозки, они начнут атаку!
— Нас все равно убьют! — заметался тхи-хан, — никто не станет оставлять жизнь свидетелям нападения на подданных великого хана! Кил Им Пах такого не прощает! — Он обернулся к одному из телохранителей: — Зажигайте сигнальный костер! Мы далеко от караванной тропы, но, может быть, наш сигнал заметит кто-нибудь из вассалов великого хана!
— Сколько воинов ты видел? — вмешался в разговор Трэрг, обращаясь к распростершемуся ниц переговорщику. На таком удалении от оазиса шаману не удалось отыскать в небе ни одной птицы.
— Много, господин, очень много! — Песочник дрожал, словно трава на ветру. — Их хан велел передать, что с ним двадцать тысяч воинов! Он сказал, что раздавит нас, как личинку мокрицы!
— Значит, их не более десяти тысяч, — заключил шаман, — а может, и того меньше. — Он обернулся к Румаке и находящемуся на грани паники тхи-хану: — Я предлагаю проверить их храбрость на прочность. Сиятельный Хин Ер Фах, прикажите своим всадникам изготовиться к конной атаке. А вы, друг мой, — Трэрг посмотрел на Румаку, — скорее зовите сюда магов, что так искусно владеют чарами наведения морока.
Через десять минут, когда отведенное на капитуляцию время закончилось, один из командиров неизвестного отряда взмахнул кривой саблей, и передовая волна всадников устремилась в атаку. Но не успели они преодолеть и четверти пути, как их кони испуганно замедлили ход, норовя повернуть назад, а у самих седоков от ужаса кровь застыла в жилах. Над кольцом каравана развернулась огромная песчаная кобра. Исполинская змея высотой в сто рук и обхватом в десять рук выгнулась, с жутким хлопком расправляя свой необъятный капюшон, и тень от него закрыла атакующим солнце. Гигантская кобра открыла огромную пасть, обнажая сочащиеся ядом зубы размером в человеческий рост, и издала леденящее душу шипение, от которого зазвенело в ушах. Ее раздвоенный язык бился о челюсти, требуя добычи, и великая кобра, сверкнув желтыми глазами, лишенными жалости, поползла навстречу замершим от страха к'Зирдским всадникам. Внезапно огромная змея изогнулась, словно для броска, и выплюнула пульсирующий сгусток светящейся энергии. Боевой Пульсар ударил в гущу атакующих, оглушительным взрывом расшвыривая вокруг пылающие останки изувеченных воинов. Исполинская кобра немедленно рванулась в другую сторону и пронзила спешно разворачивающийся строй мощной Струей Огня, накрывая потоком пламени всех, кто оказался поблизости.
Кто-то из командиров истошно проорал команду, и сотни стрел устремились к гигантской твари. Но прямо перед ее чешуйчатой шкурой они словно застыли в воздухе и бесполезным дождем осыпались на песок. Исполинская кобра с ужасающим шипением взвилась в сторону лучников, глаза ее вспыхнули, словно похитив с неба часть самого солнца, и из пасти змеи в ряды стрелков устремился еще один пульсирующий демоническим свечением сгусток Мощный взрыв раздирающий на куски воинов, слился с криками ужаса попавших под следующую Струю Огня к'Зирдов, и десятки всадников мгновенно превратились в скачущие факелы. Нервы атакующих не выдержали, и конные шеренги бросились врассыпную, стремясь спасти свои жизни. Исполинская змея громогласно зашипела, мгновенным движением развернулась и бросилась к оторопевшим отрядам, пытавшимся атаковать караван с другой стороны. В рядах нападающих вспыхнула паника, и тысячи воинов, смешав ряды, устремились в пустыню, пытаясь скрыться от жуткого демона. Исполинская кобра некоторое время металась вокруг лагеря из стороны в сторону, плюясь Боевыми Пульсами и поливая замешкавшихся врагов огнем, пока подле каравана не осталось ничего, кроме обугленных трупов. Затем огромная змея вползла в лагерь и, свернувшись в клубок, исчезла, оставив на месте себя двоих магов и одного воина с парой оркских мечей за спиной.
