Каладин развернул сверток. Темно-синий плащ, с глифами хох и линил, вышитыми белым на спине.
— Кстати, каждый человек, носящий мои цвета, становится членом моей семьи. Плащ — простой подарок, но он один из тех немногих предметов, которые для меня много значат. Прими его с моей благодарностью, Каладин Благословленный Штормом.
Каладин медленно свернул плащ.
— От кого вы услышали это имя?
— От твоих людей, — усмехнулся Далинар. — Они очень высоко отзывались о тебе. И заставили меня зауважать тебя. Мне нужны такие люди, как ты, как вы все. — Он сузил глаза и задумчиво посмотрел на Каладина. — Все королевство нуждается в тебе. Возможно, весь Рошар. Идет Настоящее Опустошение…
— Что вы хотите сказать?
— Ничего, — ответил Далинар. — А теперь, пожалуйста, идите и отдохните, капитан. Надеюсь вскоре услышать от вас хорошие новости.
Каладин кивнул и ушел, пройдя мимо двух людей, на сегодняшнюю ночь ставших телохранителями Далинара. До новых бараков — нет, казарм — было недалеко. Далинар выделил им по казарме на каждую бригаду.
Больше тысячи человек. Что он будет делать с такой массой народа? Он никогда не командовал отрядом больше чем в двадцать пять человек.
Казарма Четвертого Моста оказалась пустой. Каладин остановился у входа и посмотрел внутрь. В казарме стояли койки, рядом с каждой закрывающийся шкафчик. Дворец.
Пахло дымом. Нахмурившись, он обогнул казарму и нашел людей, сидевших вокруг ямы в земле, развалившихся на камнях или бревнах и ждавших, когда Камень приготовит похлебку. Все слушали Тефта, который, с рукой на перевязи, что-то негромко рассказывал. Тут же, с краю, сидел Шен. Они захватили его с собой, когда вместе с ранеными уходили из лагеря Садеаса.
Увидев Каладина, Тефт замолчал, и все повернулись к нему; многие были перевязаны.
И Далинар хочет, чтобы эти люди стали его телохранителями? подумал Каладин. Да это оборванная банда преступников.
И, однако, он поддерживал выбор Далинара. Если бы он решил отдать жизнь в чьи-то руки, он бы выбрал их.
— Что вы делаете? — резко спросил Каладин. — Вы давно должны спать.
Мостовики поглядели друг на друга.
— Это, — откашлялся Моаш. — Мы почувствовали, что неправильно идти спать, пока мы не… ну, как обычно.
— Трудно заснуть в такой день, мачо, — добавил Лоупен.
— Говори за себя, — сказал Шрам, зевнув; его раненая нога лежала на бревне. — Я остался ради похлебки. Даже если он накидал в нее камней.
— Ничего я не кидал! — рявкнул Камень. — Опьяненные воздухом низинники!
Они подвинулись, освобождая место для Каладина. Он сел, подложив плащ Далинара под голову и спину. И с благодарностью взял миску с похлебкой, которую Дрехи протянул ему.
— Мы говорили о том, что люди сегодня видели, — сказал Тефт. — О том, что ты делал.
Каладин замер с ложкой у рта. Он почти забыл — может быть умышленно, — как показал им то, что может делать со Штормсветом. Будем надеяться, что этого не видели солдаты Далинара. Он светился слабо, а солнце сияло ярко.
— Да, я понимаю, — сказал Каладин, его аппетит испарился. Смотрят ли они на него как-то иначе? Боязливо? Неужели он останется в одиночестве, как его отец в Хартстоуне? Или, еще хуже, будут ему поклоняться? Он поглядел в их широко открытые глаза и обнял себя руками.
— Это было поразительно! — сказал Дрехи, наклоняясь вперед.
— Ты — один из Сияющих, — сказал Шрам. — Я так считаю, хотя Тефт уверяет, что нет.
— Еще нет! — рявкнул Тефт. — Ты что, глухой?
— А ты можешь научить меня? — вмешался Моаш.
— Я бы тоже не прочь научиться, мачо, — заметил Лоупен. — Ну, знаешь, ты же здорово учишь.
Ошеломленный Каладин замигал, а остальные заговорили одновременно.
— Что ты можешь делать?
— Как ты это чувствуешь?
— Ты можешь летать?
Каладин поднял руку, останавливая поток вопросов.
— И вас не тревожит то, что вы видели?
Кое-кто пожал плечами.
— Благодаря этому ты остался в живых, мачо, — сказал Лоупен. — Лично я тревожусь только об одном — насколько неотразимым я стану для женщин. «Лоупен, у тебя только одна рука, но ты можешь светиться. Поцелуй меня». Вот что они скажут.
— Но это странно и страшно, — запротестовал Каладин. — Именно это делали Сияющие. И всякий знает, что они предали человечество.
— Да, — фыркнул Моаш. — Как всякий знает, что Всемогущий выбрал светлоглазых и назначил их управлять миром, потому что они благородны и все такое.
— Мы — Четвертый Мост, — добавил Шрам. — Мы вместе прошли через все. Мы жили в крэме, и нас использовали, как наживку. То, что помогло тебе выжить, хорошо. Больше говорить не о чем.
— Так ты можешь научить нас? — спросил Моаш. — Можешь показать, как это делается?
— Я… я не знаю, можно ли этому научить, — сказал Каладин, поглядев на Сил, которая сидела на камне неподалеку с необычным выражением на лице. — Не уверен, что это возможно.
Они выглядели удрученными.
— Но, — добавил Каладин, — это не значит, что мы не можем попытаться.
Моаш улыбнулся.
— Можешь показать? — спросил Дрехи, вынимая из кармана сферу, маленький светящийся бриллиантовый осколок. — Прямо сейчас. Я бы хотел увидеть именно тогда, когда я ожидаю.
— Это не развлечение в праздничный день, Дрехи, — сказал Каладин.
— Быть может, мы заслужили это, а? — Сигзил наклонился вперед со своего камня.
Каладин какое-то время молчал. Потом нерешительно вытянул палец и коснулся сферы. Потом резко вдохнул; с каждым разом впитывать свет становилось все более естественнее. Сфера потухла. Штормсвет потек из кожи Каладина, и он задышал нормально, чтобы он тек быстрее и стал более видимым. Камень вытащил старое изодранное одеяло, используемое для растопки, и набросил его на костер, потревожив спренов огня; последовало несколько мгновений темноты.
И в этой темноте Каладин светился чистым белым светом.
— Штормы… — прошептал Дрехи.
— А что ты можешь делать с ним? — нетерпеливо сказал Шрам. — Ты не ответил.
— Я сам не очень уверен, что могу делать, — сказал Каладин, держа руку перед собой. Штормсвет погас, пламя сожрало одеяло и опять осветило все вокруг. — Я узнал об этом всего несколько недель назад. Я могу привлекать к себе стрелы, могу заставить камни слипаться. Свет делает меня сильнее и быстрее и лечит мои раны.
— Насколько сильнее? — спросил Сигзил. — Какой вес могут выдержать камни после того, как ты слепил их, и сколько времени длится связь? Насколько быстрее ты становишься? Вдвое? Или на четверть? Как далеко должна быть стрела, чтобы ты мог притянуть ее к себе, и можешь ли ты притягивать другие предметы?
Каладин мигнул.
— Я… я не знаю.
— А мне кажется, что все это очень важно знать, — сказал Шрам, потирая подбородок.
— Мы можем провести испытания, — улыбнулся Камень, стоявший со сложенными на груди руками. — Хорошая мысль.
— Быть может, тогда мы сообразим, как сами сможем делать такое, — заметил Моаш.
— Не научишься, — покачал головой Камень. — Холетентал. Только он.
— Ты не можешь знать наверняка, — возразил Тефт.
— Ты не можешь знать наверняка, что я не знаю наверняка. — Камень махнул ему ложкой. — Ешь похлебку.
Каладин поднял руки.
— Ребята, вы не должны никому рассказывать об этом. Иначе люди начнут бояться меня, быть может, подумают, что я связан с Носителями Пустоты или Сияющими. Я хочу, чтобы вы поклялись.
Он посмотрел на них, и все кивнули, один за другим.
— Но мы хотим помочь, — сказал Шрам. — Даже если не сможем научиться. Эта штука часть тебя, а ты — часть нас. Четвертого Моста. Верно?
Каладин посмотрел на их возбужденные лица и обнаружил, что кивает.
— Да. Да, вы можете помочь.
— Замечательно, — сказал Сигзил. — Я приготовлю список проверок на скорость, точность и силу связей, которые ты можешь создавать. И надо найти способ определить, что еще ты можешь сделать.
