Еще несколько выпадов, и он просто умрет.
— Ты даже не знаешь всех моих хитростей! — победно вскричал убийца, снова бросаясь на свою добычу.
Дзирт развернулся навстречу пикирующему на него Энтрери, поднимая и выбрасывая вперед свободную руку, в которой было нечто, чего убийца никак не мог ожидать.
— А ты не знаешь моих! — парировал Дзирт. Он прицелился, несмотря на ставшее вдруг беспорядочным кружение противника, и выстрелил из крошечного самострела, взятого им у дроу, убитого на выходе из спускового желоба.
Энтрери, хлопнув рукой по шее, вырвал из нее маленькую стрелу.
— Нет! — взвыл он, чувствуя, как яд парализует его. — Будь ты проклят! Будь ты проклят, Дзирт До'Урден!
Он метнулся к скале, понимая, что не очень разумно будет спать на лету, но яд уже проник в артерию и затуманил зрение.
Он врезался в камень в двадцати футах правее Дзирта, выронив меч, сияние которого тут же погасло.
До Дзирта донесся стон, потом новое проклятие, прерванное долгим зевком.
Крылья летучей мыши продолжали удерживать убийцу в воздухе. Однако он не мог заставить сонный рассудок управлять полетом, и его просто несло ветром, подбрасывая и временами ударяя о скалы.
Дзирт услышал треск сломанной кости, левая рука Энтрери безвольно повисла. Ноги тоже болтались, расслабленные сонной отравой.
— Будь ты проклят, — повторил убийца слабым голосом, впадая в дрему, но снова очнувшись. Налетевший ветер расправил его плащ, и он взмыл над долиной и беззвучно, как смерть, скрылся во тьме.
Дальнейший спуск не был ни сложным, ни опасным для ловкого эльфа. Он даже стал небольшой передышкой, во время которой Дзирт мог расслабиться и подумать о том, что произошло. Его противостояние с Энтрери длилось несколько месяцев, но оно было не сравнимо ни с чем в жизни Дзирта по жесткости и напряженности. Убийца был его антитезой, отражением души Дзирта в кривом зеркале, тем, чем Дзирт больше всего боялся стать.
Теперь все кончилось. Дзирт разбил это зеркало. Действительно ли он этим что-то доказал? — спрашивал он себя. Наверное, нет, но по крайней мере он избавил мир от злобного и опасного человека.
Он легко нашел Сверкающий Клинок, который ярко засветился, когда он его поднял, потом пламя погасло, и свет звезд отразился в серебристом лезвии. Дзирт порадовался этому и благоговейно спрятал саблю в ножны. Он хотел было поискать оброненный Энтрери меч, но напомнил себе, что лишнего времени у него нет и Реджис ждет его.
Он вернулся к хафлингу через несколько минут, обнял друга, и они направились ко входу в туннель.
— А Энтрери? — неуверенно спросил хафлинг, словно не в силах поверить, что убийца может наконец умереть.
— Унесен горным ветром, — просто ответил Дзирт без тени превосходства в голосе. — Унесен ветром.
Дзирт и предположить не мог, насколько точным был его сдержанный ответ. Отравленный и быстро теряющий сознание, Артемис Энтрери парил в восходящих потоках воздуха над долиной. Его разум затуманился, он больше не мог отдавать телепатические приказы волшебному плащу, и могучие крылья продолжали хлопать, ничем не управляемые.
Он почувствовал, как возрастает скорость и усиливаются порывы ветра. Он со свистом несся вперед, едва сознавая, что летит.
Энтрери сильно встряхнул головой, пытаясь избавиться от назойливых объятий сонного яда. Где-то краем разума он понимал, что должен очнуться, снова взять ситуацию в руки и сбавить скорость.
Но было так приятно ощущать на своем лице свежий ветер; его свист в ушах дарил чувство свободы, освобождения от земных цепей.
Он приоткрыл глаза и увидел только беззвездную, угрожающую черноту. Он не понял, что находится на краю долины, у скалистой стены.
Энтрери врезался в скалу головой. Жестокая боль разорвалась в мозгу и во всем теле, единым вздохом воздух вырвался из его легких.
Он не осознавал уже, что от удара разорвался его волшебный плащ, прервалось крылатое заклятие, не осознавал, что теперь свист ветра в ушах — это звук падения с двухсотфутовой высоты.
Глава двадцать вторая
НАТИСК ТЯЖЕЛОЙ КАВАЛЕРИИ
Впереди войска шли двенадцать вооруженных дворфов, сомкнув щиты в сплошную металлическую стену, за которую не смогло бы проникнуть никакое вражеское оружие. На щитах были специальные шарниры, позволявшие крайним дворфам отступать назад, за первый ряд, когда коридор сужался.
В следующем ряду ехал генерал Дагнабит во главе самого элитного подразделения дворфской армии. У каждого воина в руках был взведенный арбалет со стрелами, наконечники которых были покрыты серебристо-белым металлом. Несколько факельщиков, держа по паре факелов на отлете, чтобы не затруднять движения всадников, рассредоточились среди двенадцати взводов верхом на клыкастых кабанах. Остальная армия дворфов шла позади, и выражение лиц воинов сильно отличалось от того, с каким они шли на битву с гоблинами.
Дворфов ничуть не веселило присутствие в туннелях темных эльфов, к тому же их король, как они думали, был в страшной опасности.
Они подошли к боковому переходу, теперь свободному, поскольку темные сферы уже рассеялись. Куча костей эттина лежала на том же месте, нисколько не потревоженная неразберихой предыдущего столкновения.
— Священники, — прошептал Дагнабит, и его тихий приказ был передан дальше по рядам.
Где-то в шеренгах, ближайших к элите Дагнабита, полдюжины дворфских священников в кузнечных фартуках, держащих в высоко поднятых руках священные символы в виде мифриловых молотов, приготовились к бою.
— Ну-ка, — сказал Дагнабит несшим щиты дворфам в первом ряду, — дайте им наколдовать что-нибудь стоящее.
Сплошная стена щитов расступилась, двенадцать дворфов выстроились вдоль длинного прохода. Ничего не произошло.
— Проклятие! — недовольно сплюнул Дагнабит после нескольких напряженных секунд, поняв, что темные эльфы устроили новую засаду.
Через минуту боевой порядок был восстановлен и войско двинулось вперед быстрее, а небольшой отряд скользнул в боковое ответвление, чтобы убедиться, что враги не затаились и не нападут на них сзади.
Ворчливый ропот прошел по рядам — дворфы были разочарованы промедлением.
Чуть позже, как единственное предупреждение, послышался лай одной из боевых собак, ведомых внутри строя.
Самострелы защелкали откуда-то спереди, большинство стрел без всякого вреда отскочили от тесно сомкнутых щитов, но некоторые, пущенные выше, поразили солдат во втором и третьем рядах. Один факельщик упал, напугав ездовых кабанов ближайших двух всадников. Но дворфы и их животные были хорошо обучены и быстро устранили сумятицу.
Священнослужители начали нараспев произносить заклинания; Дагнабит и всадники опустили кончики стрел в пламя факелов; первая шеренга хором сосчитала до десяти, затем упала на спину, подняв над собой щиты.
Вперед двинулась кавалерия, одетые в панцири боевые кабаны ревели, покрытые магнием стрелы полыхали ярчайшим белым светом. Кавалерия быстро вырвалась за пределы света факелов, но магическое освещение, поддерживаемое заклинаниями священников, съедало тьму впереди нее.
Дагнабит и все солдаты издали восторженный вопль, видя, что темные эльфы на сей раз пытаются улизнуть, пораженные внезапной свирепостью и быстротой натиска дворфов. Дроу были уверены, что легко обгонят коротконогих дворфов. Так бы оно и произошло, но они не могли обогнать крепких клыкастых животных.
Дагнабит заметил, что один из темных эльфов развернулся и замахнулся, словно для броска, и умный, опытный генерал понял, что тот пытается вызвать темноту, чтобы погасить жалящий глаза магический свет.
Но он не успел, потому что покрытая магнием стрела подожгла его внутренности.
— Песчаник! — выкрикнул всадник рядом с Дагнабитом едва ли не единственное проклятие дворфов и завалился назад, вскинув оружие. Он дернулся, видимо раненный каким-то метательным орудием, но смог выстрелить из своего арбалета, прежде чем вывалился из седла и с грохотом ударился о камень.
