Вдалеке, на площади примерно в один гектар густо росли высокие деревья. Просто зеленым, случайно образовавшимся лесным островком казалось это место среди полей и лугов. Когда подъехали ближе, я увидел среди густо растущих двухсотлетних дубов и кустарников вход внутрь лесного оазиса. Мы вошли через этот вход и...
- Внутри... Понимаете, внутри старые с заскорузлыми стволами яблони простирали в пространство свои ветви... Ветви, необычно густо усыпанные плодами. Не окопанные вокруг, растущие среди травы, не опрысканные от вредителей, старые яблони плодоносили, и плоды их не были червивыми. Некоторые яблони совсем старыми были, ломались их ветки под тяжестью плодов. Совсем старые - они, наверное, последний год плодоносили.
Скоро они отомрут, но рядом с каждой слишком старой яблоней уже пробивались из земли ростки нового дерева. "Наверное, не умрут деревья эти, - подумалось мне, - не умрут, пока не увидят свежие и окрепшие ростки от семени своего".
Я ходил по саду, пробовал его плоды, бродил среди дубов, растущих вокруг, и будто видел мысли человека, создавшего прекрасный оазис. Будто слышал, как думал он: "Вот тут нужно вокруг сада лес посадить дубовый. От мороза он сад сбережет и от зноя в засушливый год. Птицы гнезда совьют на деревьях высоких, не дадут они гусеницам хозяйничать. Здесь аллею тенистую высажу из дубов на берегу пруда. Кроны свои вверху сомкнут дубки, когда вырастут, а внизу просторной аллея будет и тенистой".
И вдруг какая-то еще неясная мысль словно кровь по жилкам быстрее пульсировать заставила. Чего она хочет от меня эта мысль? И... словно вспышка... Конечно, Анастасия! Конечно, права ты, говоря: "Бога можно почувствовать, соприкасаясь с творениями Его и продолжая творения Его". Не через ужимки, прыжки и ритуалы новомодные, а непосредственно обращаясь к Нему, к Его мыслям, можно, наверное, понять Его желания и свое предназначение. Вот я стою сейчас на берегу рукотворного пруда под дубами и словно читаю мысли человека, создавшего живое творение. А он, этот человек, этот россиянин, живший здесь двести лет назад, наверное, больше других чувствовал мысли Создателя, потому и удалось ему сотворить райское творение. Свой сад, свое родовое гнездо.
Он умер, этот россиянин, а оно осталось и приносит свои плоды, и кормит детвору из соседних деревень, приезжающих сюда осенью полакомиться плодами, а кто-то собирает их и продает. А ты, россиянин, наверное, хотел, чтобы жили здесь твои внуки и правнуки. Конечно, хотел! Потому что сотворил не какой-то бренный коттедж, а вечное. Только где же они теперь, твои внуки и правнуки? Пустует твое родовое поместье, травой зарастаем пруд пересыхает, а аллея почему-то не поросла бурьяном, только травка на ней, как ковер. Наверное, еще ждет твоих внуков сотворенный тобой райский уголок твое родовое поместье. Десятилетия проходят, столетия а оно ждет. Так где же они? Кто они сейчас? Кому служат, чему поклоняются? Кто их выгнал отсюда?
Революция у нас была, может, она во всем виновата? Конечно, она. Только революцию люди делают, когда у большинства в сознании что-то качественно меняется. Что же произошло в умах твоих одногодок, россиянин, что опустело твое родовое поместье?
Местные старожилы рассказывают, как предотвратил кровавую бойню в своем поместье старый русский барин.
Когда собрались из двух окрестных деревень революционно настроенные, подогретые брагой люди, и пошли толпой, чтобы разграбить его родовое поместье, вышел к ним навстречу старый барин с корзиной яблок и погиб от выстрела из двустволки. Еще накануне он знал, что собираются разграбить его дом, но уговорил своего внука, русского офицера, покинуть поместье. Уехал внук, фронтовик, Георгиевский кавалер, уехал вместе со своими однополчанами, за плечами которых были фронтовые трехлинейки, а в повозке - испытанный в боях пулемет. Наверное, он стал эмигрантом, и теперь у него самого подрастают внуки.
Подрастают, твои внуки, россиянин, в другой стране, а в России в твоем родовом поместье колышутся на ветерке листочки садовых деревьев, и плодоносят каждый год старые яблони, поражая окрестных жителей буйным урожаем. Даже следа не осталось от твоего дома, от надворных построек - все растащили, а сад живет наперекор всему, наверное, живет надеждой, что вернутся твои внуки, попробуют лучшие в мире яблоки. А внуки все не едут и не едут.
Почему так происходит и кто заставляет нас искать собственное благополучие в ущерб себе подобным? Кто заставляет нас вдыхать воздух, насыщенный вредоносными газами и пылью, а не цветочной пыльцой и благотворными эфирами? Кто заставляет нас пить умерщвленную газами воду? Кто? Кто мы сейчас? Почему не возвращаются внуки твои, россиянин, в свое родовое гнездо?
* * *
А яблоки во втором поместье были еще вкуснее, чем в первом. Вокруг этого сада были высажены сибирские красавцы-кедры. "Раньше больше кедров было, теперь осталось только двадцать три, - рассказывали местные жители. После революции, когда еще трудодни были, за работу давали людям орехи кедровые. Теперь орехи собирают все, кто хочет. Только бьют иногда сильно по кедрам бревном-колотушкой, чтоб шишки падали".
Посаженные двести лет назад человеческой рукой стояли в ряд, как воины, заслоняя собой от морозных ветров и вредителей прекрасный сад, двадцать три сибирских кедра. Их было больше, но один за другим погибали они, потому, что в Сибири вокруг кедрача всегда растут высокие сосны. Один кедр не может выстоять под порывами ветра, его корневая система не велика. Кедр кормится не только через корни, он кроной своей впитывает окружающее пространство. Потому и охраняют его сосны или подрастающие кедры. А тут они стояли в линеечку. Первые сто пятьдесят лет они держались, потом, когда их кроны разрослись, кедры стали падать, один за другим.
Никто за пятьдесят лет не догадался посадить рядом сосну или березку, вот и противостояли сибирские кедры всего одним своим рядом злым ветрам, оберегая сад. Один из них, наверное, в прошлом году стал падать, но оперся на крону соседа. Я смотрел на сильно накренившийся ствол дерева, крона которого переплелась с рядом стоящим. Они сплелись кронами, и не погиб падающий. Оба дерева были зелеными и приносили плоды. Их осталось двадцать три. Они еще стоят, поддерживая друг друга, приносят плоды и охраняют сад.
Продержитесь, пожалуйста, еще немного, сибиряки. Я напишу...
Эх, Анастасия, Анастасия, ты научила меня писать книги, но что же ты не научила меня таким словам, чтобы понятным получалось написанное сразу для многих людей? Для очень многих! Почему не получается писать понятно для многих? Почему путается мысль? Почему падают кедры, а люди только смотрят на них и ничего не делают?
Неподалеку от бывших поместий, сохранивших и до наших дней свои прекрасные сады и тенистые аллеи, есть деревни. Вид этих деревень портит весь окружающий ландшафт. Если смотреть на них издалека, создается впечатление, будто червь завелся какой-то и все испоганил, изрыл цветущие луга. Трущобы серых деревенских домов, приусадебные постройки, слепленные из разных гниющих материалов, грязь разбитых колесами машин и тракторов дорог создают такое впечатление. Я спрашивал у местных жителей: "Бывали ли вы в садах, расположенных среди кедров и дубов?". Многие там были, пробовали яблоки, молодежь ездила туда на пикники. "Там красиво...", - говорят и те, кто помоложе, и старики. На вопрос: "Так почему же никто не обустроил свою усадьбу по такому же образу и подобию?" - следовал примерно один и тот же ответ: "У нас денег нет таких, как были у господ, создавших эту красоту". Старики рассказывают, что саженцы кедра барин из самой Сибири привез. А на вопрос: "Сколько же нужно денег, чтобы взять кедровый орешек, из тех, которые приносят эти кедры, и посадить его в землю?" - молчание.
Это безмолвие и наводит на следующую мысль. Не отсутствие внешней возможности, средств, а наши же внутренние какие-то кодировки повинны в наших неурядицах. Сейчас много коттеджей понастроили имеющие деньги. Рядом с этими домами изрыта или закатана в асфальт земля. Через двадцать-тридцать лет коттедж ремонта потребует, его вид уже не будет блистать новизной. И не нужна будет детям эта старая рухлядь. Не нужно будет такое родовое поместье, такая Родина, потому и разъедутся они искать новую. Но увезут в себе все ту же загадочную кодировку, доставшуюся от родителей, и повторят жизнь временщиков на земле, а не созидателей вечного. Кто и как сможет снять ее, эту загадочную кодировку на безысходность?
