Второй этаж, куда вела пологая деревянная лестница, окаймляла широкая галерея. Там Ева оборудовала свое рабочее место, откуда свободно просматривалась гостиная. На стенах были развешаны яркие картины неизвестных азиатских художников — во время поездок по Индонезии, Малайзии и Камбодже Ева всегда выискивала на местных рынках интересные полотна.
Когда родилась Маруся, няня часто приносила малышку в кабинет к Еве. Пока та работала наверху, дочка спала в кроватке на первом этаже, и Еве было достаточно заглянуть за перила галереи, чтобы убедиться, что с девочкой все в порядке. Чуть позже в гостиной была отведена игровая зона для Маруси, так что Ева могла почти не разлучаться с дочкой и не перекладывать заботы о ней на няню.
Зайдя в кабинет, Ева небрежно махнула в сторону дивана, а сама быстро взбежала по лестнице наверх.
— Вы там пока располагайтесь, я сейчас возьму диски и спущусь, — крикнула она, перегнувшись через перила галереи.
— Кто-то возьмет диски, а кто-то выпьет виски, — пробормотал явно захмелевший Ковалев. Андрей шутливо толкнул друга в плечо, и тот грузно повалился на диван.
Пока горничная расставляла на столе чашки с кофе, Ева так же стремительно сбежала вниз, включила видеосистему и вставила диск в рекордер.
На экране замелькали зернистые серые полосы, затем появилось не очень качественное изображение каких-то зарослей. Ева не отрывала взгляд от экрана, так, будто видела запись впервые.
— А динозавры будут? — осведомился Арсений, наливая себе новую порцию.
— Ни динозавров, ни мамонтов. Зато у нас есть снежный человек! Вернее, еще не человек — скорее человечек. Ребенок ёхху — маленький, волосатый и смешной. Я учу его говорить, — не оборачиваясь, ответила Ева.
— Откуда… — начал было фразу Арсений, но Ева его резко прервала.
— Потом! Смотрите!
Через заросли продиралось животное размером с небольшого медведя. Оно двигалось на двух ногах, длинные руки свисали почти до самой земли. Когда существо приблизилось к камере, стало видно грязное, покрытое редкой шерстью жилистое тело, с нанесенными на него синими татуировками. Татуировки, сделанные крайне неумело, все же наводили на мысль о том, что перед камерой стоит не животное, а человек. Заросшее щетиной лицо с мощными надбровными дугами, низким лбом и бегающими, глубоко посаженными маленькими глазками было искажено злобной гримасой. Рот существа терялся в неопрятной, спутанной бороде. У существа были широкие плечи, огромные плоские ступни, узловатые длинные пальцы и осанка гориллы. На бедрах у него болталась то ли тряпка, то ли вытертая до проплешин шкура. Существо замерло прямо перед объективом, прислушалось к чему-то. По-звериному припало к земле, потом легко подскочило и бросилось в сторону, мгновенно скрывшись из зоны наблюдения.
На экране вновь зазмеились серые полоски, затем пошла запись с другой камеры. Изображение было не таким четким, поскольку объекты наблюдения находились на приличном расстоянии от оператора. На этот раз их было уже трое. Существа, выглядевшие примерно так же, как и первое, сцепились на поляне. Драка была короткой — двое бойцов легко одолели третьего. Несколько минут они продолжали остервенело пинать безжизненное тело ногами, затем победители бросили свою жертву и, не оборачиваясь и не глядя друг на друга, разошлись в разные стороны.
— Это неандертальцы? — нарушил молчание Ковалев.
— Мы называем их морлоками. Кем они сами себя считают, мы еще не выяснили, — Ева пыталась шутить, но это выходило у нее плохо — она была слишком взволнована.
— Так вам удалось открыть замершую в своем развитии микрогруппу реликтовых гоминидов? Их не коснулась эволюция?
— Нет… Мы почти уверены, что эти люди прошли путь эволюции. Но в результате действия какого-то загадочного фактора их развитие остановилось и пошло в обратную сторону. Они стали деградировать. И деградируют до сих пор.
— Как такое могло произойти?
— Это мы и хотим выяснить. Но для этого нужно наблюдать за ними в течение хотя бы нескольких лет. А это возможно только при условии, что о существовании морлоков не будет известно никому, кроме участников экспедиции. Поэтому все, что связано с проектом, держится в строгом секрете. Если информация просочится в прессу, в тайгу съедутся толпы ученых и журналистов. И тогда можно забыть обо всех исследованиях, ты же понимаешь.
— Дорогая, это на них ты готова меня променять? — попытался пошутить Гумилев, но тут же стал серьезен. — Тебе не кажется, что это слишком опасно?
— Брось, Андрей, — вмешался Бунин. — Ученые сидят в подземном бункере, все наблюдения ведутся через управляемые дистанционно камеры. Никаких прямых контактов — это запрещено правилами проекта. Чистота эксперимента будет сохраняться только при условии, что морлоки не будут знать о присутствии там других людей. Все абсолютно безопасно.
— Но как же люди попадают в этот бункер? — поинтересовался Ковалев.
— К лагерю ученых ведет полуторакилометровый подземный ход, — объяснила Ева. — Он выходит на поляну, специально расчищенную для посадки вертолета. Так я и попаду в бункер. Есть и резервный выход на поверхность, ведущий непосредственно в лагерь, но им разрешено пользоваться только в крайних ситуациях, чтобы не привлекать внимания объектов наблюдения.
В это время на экране появилось мутное изображение толпы морлоков — съемки велись в темноте, но поляну, где находились существа, освещало несколько костров. На этот раз морлоки выглядели необычно — их тела казались намазанными каким-то блестящим маслом, из-за чего они стали менее мохнатыми и больше похожими на людей. Татуировки тоже стали заметнее. В руках существа держали странные предметы, похожие на копья, большие камни, деревянные плошки и доски. Несколько секунд морлоки стояли неподвижно, подняв головы к темному небу. Вдруг они разом начали двигаться в каком-то диком танце вокруг костров, но делали это бесшумно, не издавая никаких звуков. Казалось, каждый из них исполняет одному ему известную роль. В темноте, подсвеченной кострами, и полной тишине это зрелище выглядело зловещим и отталкивающим.
— Это праздник новой луны, — начала рассказывать Ева. — Морлоки поклоняются природным силам, а свою жизнь отсчитывают по новым лунам. В новолуние они как будто впадают в религиозный транс. Часами так танцуют, — она кивнула на экран, где продолжали сомнамбулически двигаться странные существа, — и не замечают ничего, что происходит вокруг. Поэтому мы свободно можем приземляться на вертолетной площадке, выгружать оборудование и вещи. В полнолуние у них тоже бывает праздник, но совсем другой, они пьют наркотическое зелье и рыщут по всей территории, разрывая пойманных по пути животных на куски. Поэтому полеты над территорией морлоков разрешены только в ночь новолуния.
— И где же расположено это место? — Ковалев с интересом наблюдал за морлоками, которые водили свои зловещие хороводы вокруг костров.
— Тебе понравится — это место называется Бараки Ада, — улыбнулась Ева. — Это в Сибири, там совершенно фантастическая природа. Завтра я отправляюсь в Хабаровск, оттуда — в тайгу. А через месяц обратно.
— Завтра? — Бунин посмотрел на часы. — Уже сегодня! Что-то мы засиделись за полночь, пора оставить хозяев наедине: им теперь не скоро удастся побыть вдвоем.
Бунин усмехнулся так, что Андрею вдруг захотелось дать ему в зубы. Ева заметила, как сузились глаза мужа, и быстро встала с дивана, подавая знак, что вечер закончен.
— Спасибо, что пришли! Маруся была очень рада.
Проводив гостей до машин, которые ожидали их возле ворот, Ева и Андрей не стали возвращаться сразу в дом, а задержались на веранде. Несмотря на поздний час, воздух был теплым, словно парное молоко. По темно-синему куполу неба скатывались серебряные капли падающих звезд. Ева прислонилась спиной к перилам, муж подошел вплотную, обнял ее за тонкую талию. Андрей был на голову выше жены, и когда она — так, как сейчас — смотрела на него снизу вверх, он видел перед собой маленькую, послушную и беззащитную девочку. Впрочем, никто лучше Гумилева не знал, как обманчиво это впечатление.
