— Первый — в башню…
Вьехо внезапно сделался чрезвычайно деловитым.
— Друг мой гоблин! — заявил он, вскакивая на ноги. — А ну-ка, у тебя должно громче получиться…
— Эльфы! Траэрш-а-рута! — взревел не задумываясь старшина гоблинов.
— Вот именно! — поддержал Вьехо.
Отряд уже проделал немалый путь по ночной дороге, когда это случилось. Место покинутого лагеря осветила ярчайшая вспышка. Потом докатился зловещий грохот. Вьехо только голову в плечи втянул — и на всякий случай приказал двигаться быстрее. И даже неважно куда — в легенду, из нее ли… лишь бы подальше отсюда.
19
Встающее солнце мирно золотило дальние пики гор. Отряд лениво двигался по извилистой дороге среди редкого светлого леса. Тролли, довольные прошедшей ночью, завалились спать вперемешку с воровками. Ревнивые гоблины убедились, что распутным бабам никак не получится согрешить с каменюками, успокоились и теперь ехали рядом с командиром. И даже Маин угомонилась. Вернулся ее любимый Лохматик, и девочка уснула под его защитой где-то в одной из кибиток. Так что командир расслабился и стал почти что эльфом — то есть беспечным, радующимся природе существом без мыслей о хлебе насущном. А что о нем думать, о хлебе? Воровки чего-нибудь сварят.
Даже провидица по случаю работы сменила кислое выражение лица на деловито-озабоченное, что переносилось гораздо легче. На подводе кузнеца рожала одна из женщин, и провидица травами снимала ей боль. Обычное дело. У кузнеца регулярно кто-то рожал, непонятно от кого. Разве что младшая дочь как-то сторонилась семейной традиции плодиться в дороге. Застенчивая и очень миловидная девица все чаще оказывалась не при своем семействе, а в компании эльфов младшего древа. Вообще-то эльфы красоту смертных девиц ни во что не ставили, но бывали исключения, особенно когда отряд годами странствовал в мирах людей. Как раз в данный момент одно из таких исключений обучало кузнецову дочку эльфийской речи. Это несомненно свидетельствовало о серьезности намерений юного воина. Если б для пользы дела, то учить стоило гоблинский, на котором в основном и общались в отряде. Эльфийский — для внутрисемейного употребления…
Командир в очередной раз задумался о силах, которые не позволяют эльфам раствориться в человеческом окружении. Уклад? Так нет его. Обычный воинский быт, в который даже гоблины вписались. Пусть с проблемами — но вписались. Религия? Ну, существование Высших Сил эльфы признавали. Но это только потому, что и воевать приходилось с богами, и ноги от них уносить в другой мир. Ни о каком почитании богов при таком раскладе и речи не шло. Вот стрелой уязвить исподтишка — это запросто. И получалось, что эльфийская раса только на своем высокомерии и держится. На том самом презрении к смертным, которое так режет глаз человеческим бардам. Да еще вот на невероятно сложной, вычурной, хрустально-звонкой эльфийской речи. И еще у командира возникло ощущение, что человеческие народы держатся на том же самом, в смысле, на высокомерии и презрении к иным. А отсюда вывод: народы смешаются, когда уйдет презрение и высокомерие по отношению к иным.
Кстати, о Силах…
— Друг мой гоблин! — обратился командир к довольному жизнью старшине гоблинов. — А как так вышло, что Маин жила рядом с вашим дурным племенем? Или не знали о беззащитной малышке?
Гоблин заерзал.
— Знали, — все же пробормотал он. — Только она не беззащитная, скажешь тоже! Видал, какой у нее Лохматик?
— Я видал, какие у вас лучники! — сухо отрезал командир.
— Мы пробовали подлезть, — смущенно сознался гоблин в старых грехах. — И поверху, и под землей. Не получилось. Ее волшебство хранит.
Командир постарался не показать удивления. Чтобы гоблины да куда-то не пролезли?
— Кто ж она такая, наша Маин? — задумчиво вопросил командир. — Что у вас про нее считают вообще?
— Ничего не считают, — буркнул гоблин. — Как привалило пару раз подкопщиков, так ничего и не считают. А так… у народов на Севере вроде богиня такая есть. Огонь в ее власти, говорят. Ну, а раз огонь, то и все остальное тоже, на Севере без огня жизни нет.
— Богиня огня, — в сомнении пробормотал командир. — Маин? Вряд ли. Она же с травками любит возиться, с цветочками всякими…
— А у меня, командир, к тебе тоже вопросик! — оживился гоблин. — Вот мы для тебя то уродцы губастые, то любезнейшие друзья — а ведь у нас имена есть у каждого! Почто по имени не обращаешься — и не любопытствуешь даже?
— Традиция, — усмехнулся командир. — Имя у эльфов… оно налагает обязательства, знаешь ли.
Гоблин насупился. Губастый уродец искренне считал, что стал равен эльфу чуть ли не из Высших.
— Но, может, и подошло время, — неуверенно пробормотал командир. — Элендар! Твое мнение?
— По существу проблемы имею сообщить следующее, — высокомерно обронил Элендар. — По кустам в пределах лагеря губастики отучились гадить. Почти сразу. Древком копья по голому заду получили — и сразу поняли, что отходить надо туда, куда дозорный копьем не дотянется…
— Но отучились же! — покраснев, рявкнул гоблин.
— Грязные истории ко сну смакуют по-прежнему, и меняться не желают…
— Кому не нравится, пусть не подслушивает! А нам без похабени на ночь не возбудиться! Смирный гоблин рядом с бабой — и не гоблин вовсе, а эльф снулый! Воровки не поймут!
— Плюют и сморкаются под ноги, когда думают, что на них не смотрят! — безжалостно продолжил Элендар. — Толкаться в толпе, правда, практически перестали, как и сидеть у всех под ногами… как тролли пришли, так сразу перестали…
— Вот!
— … и почти не воруют! — твердо закончил Элендар. — Только еду. Только вкусную. И понемногу, чтоб не заметили.
Гоблины опустили головы и замолчали.
— Ну, с едой понятно, — пробормотал командир. — Психическое заболевание, с голодухи подхватили. Это ладно, это пройдет само. А за всё остальное вам, мои любезнейшие губастики, грозило бы изгнание, будь вы статусом воинов поименованных!
Уродцы надолго задумались.
— Мы — светлые эльфы, — мягко пояснил командир. — Светлые. В этом слове многое слилось для слуха эльфа воедино и нерасторжимо. Культура. Образованность. Ум. Доброта. Твердость духа…. Вы по-прежнему желаете встать вровень с остальными? Вы поняли уже, как это опасно? Пока что вам прощают… многое.
Что ж, гоблины в очередной раз смогли удивить Вьехо.
— Элендар, — прокашлявшись, сказал виновато старшина гоблинов. — Мы просим…
— Прощения? — удивленно изогнул бровь благородный эльф.
— Это само собой! — хмыкнул гоблин. — Только ты, это… не погнушайся нас поправлять, лады? Мы же за собой не замечаем! А когда замечаем, лень меняться!
— Ценю оказанное доверие, — недоуменно отозвался Элендар. — Но правильней было б к командиру…
— Э, нет! — ухмыльнулся старшина гоблинов. — Э, нет! Гоблинам мозги парить — это к тебе! Как прицепишься с моралью, как чирей к… то есть, или беги куда глаза глядят, или исправляйся — вот каково твое воздействие! Да ты вспомни, как тролли взбесились!
Элендар вспомнил, обиделся и отвернулся.
— Доблестный Элендар! — негромко окликнул Вьехо. — Признаю твою заслугу в деле воспитания воинов. Мало кто понимает, сколь тяжек и неблагодарен труд ежедневного наставника. Я — понимаю. И благодарность моя велика. Продолжай в том же духе, и мы сделаем-таки из губастых уродцев настоящих воинов Света!
Предводитель старшего древа глянул недоверчиво, не подшучивают ли над ним — и лицо его смягчилось и просветлело.
— Ну а имена-то у вас каковы, если не секрет? — полюбопытствовал командир.
— Мы — из рода Плевков Великого Прагоблина! — гордо сообщил старшина. — Вот я, к примеру — Смачный Плевок, а герой наш мелкий — Дальний Плевок! А все вместе будем Плевки!
Доблестный Элендар молча покривился.
— Нас действительно так зовут! — стал оправдываться старшина гоблинов. — Да в наших пещерах вонючих где лучше имена найдешь? Вы бы слышали, как…
