— Это так важно? — спросила Алеа.
Фейт обиженно подняла бровь.
— Не знаю, кажется ли это важным тебе, но для меня все, что случилось, ужасно. Бард не перестает быть бардом из-за глупого пустяка. Не в моих привычках скакать из одного конца королевства в другой в поисках юного создания, чтобы задать ничего не значащий вопрос.
— Я понимаю и сожалею, простите меня, Фейт… Может быть, перенесем разговор на завтра? — предложила Алеа.
— Нет. Я и так слишком долго держала все в себе. Дай отвести душу, поговорив с тобой, Алеа… Как рассказать тебе? Не очень-то это просто. Причина, заставившая меня покинуть мою касту, так… печальна. Случившееся разбило мне сердце, я ни о чем другом не могу думать. К несчастью, оно и тебя опечалит, я знаю.
«Тара и Керри», — поняла Алеа. Как она хотела, чтобы Фейт сказала ей что-то другое — но девочка знала, что не ошибается. И ободряюще улыбнулась певице. Я готова, говорил ее взгляд, можете начинать.
Фейт поднялась и стала расхаживать вокруг костра, — видимо, так ей было легче рассказывать.
— Тару и Керри, хозяев харчевни «Гусь и Жаровня», убили в тот самый вечер, когда ты уехала…
Алеа закусила губу, чтобы сдержать рыдания. Она знала, что скажет ей Фейт, но все равно была потрясена.
— Я глубоко опечалена, — продолжила Фейт. — Было бы чудесно принести вам счастливую новость, но они мертвы, и сегодня я могу думать лишь об этом. Я все время вспоминаю Тару и Керри, вижу перед собой их лица. Я поклялась отомстить за их гибель и, когда ты так поспешно исчезла, кинулась следом… Вот почему я искала тебя, Алеа… Вдруг ты поможешь мне найти их убийцу… Я…
Она без сил уселась на ствол поваленного дерева рядом с Алеей и обняла ее за плечи.
— Керри и Тара всегда были моими друзьями. Они были рядом в тот день, когда я впервые надела голубое платье бардессы, переживали вместе со мной все сомнения и утешали в печали. Я не спою больше ни одной песни, пока не отомщу, я поклялась в этом над их мертвыми телами.
Голос Фейт звучал все печальнее.
— Алеа, ты — мой единственный шанс понять, что с ними случилось. Вот почему я во что бы то ни стало должна была найти тебя. Приход Фелима и кольцо, которое ты нашла в ландах, — вот два странных события, что предшествовали их смерти, и я решила, что тут есть связь. Прошу тебя, Алеа, скажи, что я не ошиблась!
Девочка сжала руку Фейт и залилась слезами.
— Я не знаю, — рыдала она. — Конечно, вы правы.
Последние слова Алеа выговорила с трудом: она понимала, что принимает на себя новое, еще более тяжкое обязательство. Еще один человек отныне вовлечен в этот ужас — Фейт, бардесса. Как бы ей хотелось крикнуть Фейт: «Бегите прочь отсюда, спасайтесь, забудьте обо всем!» — но она знала, что Фейт не отступится, что Мойра уже сделала за нее выбор. Фейт должна ехать с ними. У нее своя роль в поиске, который ведет Алеа, и, возможно, спорить с этим опаснее, чем покориться предназначению.
Долг Алеи — убедить в этом Фейт, но не было для девочки ничего горше, чем навязывать свою участь другому человеку.
— Я и сама еще очень многого не понимаю, — чуть успокоившись, через силу заговорила Алеа. — Но если ты поедешь с нами, Фейт, мы станем искать убийцу вместе. Мне мучительно просить тебя, но и обманывать не хочу: соглашаясь, ты ввязываешься в запутанное и опасное дело, но я почти уверена, что у нас общий враг.
— Кто он? — нетерпеливо спросила Фейт.
— Это долгая история.
— Именно такие я больше всего и люблю, — настаивала бардесса.
«Ей нужно сказать правду», — подумала Алеа.
— Так давайте сядем у огня, — предложила она с улыбкой.
Алеа сделала знак друзьям приблизиться и несколько минут молчала, собираясь с мыслями. Девочка хотела быть точной, и присутствие бардессы очень ее смущало — она помнила, как замечательно рассказывала сама Фейт. Но о ребяческой робости пора забыть — и Алеа заговорила:
— Все началось в то утро, когда я нашла тело Илвайна Ибурана под песком в ландах… Илвайн был Самильданахом, и он был очень старым человеком. Вместо того чтобы передать силу ученику, как велит традиция, он умер в одиночестве, вдали от всех. И это первая загадка.
Она бросила взгляд на Фелима, пытаясь по глазам угадать, одобряет ли он ее рассказ.
— Продолжай, — кивнул ей друид.
— Когда я нашла тело Илвайна… то… думаю, я унаследовала его силу и могущество.
Бардесса медленно сняла руку с плеча Алеи.
— Фейт, — произнесла девочка, сделав глубокий вдох, — я — Самильданах.
На сидевших у костра друзей повеяло холодом. Мьолльн, с самого их бегства из Сай-Мины пребывавший в счастливом неведении относительно чуда, свидетелем которого стал, едва не задохнулся — так его поразили слова девочки. Только Фелим сохранял спокойствие и выдержку.
Фейт во все глаза смотрела на Алею.
— Клянусь Мойрой, если бы не твои достойные спутники, я бы сказала, что ты издеваешься надо мной, Алеа! Ты отдаешь себе отчет в том, что только что сказала? Ты… Ты считаешь себя Самильданахом?
— Я не «считаю», Фейт, к несчастью, я и есть он, и, поверь, я очень рада была бы солгать.
— Но это же совершенно невозможно, Алеа! — произнесла ошеломленная Фейт. — Самильданах не может быть… женщиной.
— Именно так, по-видимому, считает Совет друидов. Но Совет ошибается, и, честно говоря, это единственное, что меня радует…
Фелим стремительно встал, словно желая возразить, но Алеа так на него глянула, что друид счел за лучшее промолчать.
— Получив силу, которая мне не предназначалась, — продолжила девочка, обращаясь только к Фейт, — я, сама того не желая, обратила на себя злую волю и убийственное вожделение. Маольмордха послал за мной в погоню горгунов и герилимов. Керри и Тару наверняка убил один из них, чтобы узнать, куда я отправилась. Совет друидов…
Она помолчала и смерила Фелима холодным взглядом.
— Эти замечательные люди, желая убедиться, что я действительно Самильданах, решили устроить мне испытание… Судя по всему — смертельно опасное. С тех пор я бегу от них от всех.
Алеа тяжело вздохнула и улыбнулась бардессе.
— Вот, — заключила она, — теперь ты все знаешь.
Фейт молчала несколько долгих минут, ища ответ во взглядах сидящих вокруг огня людей, но видела в их глазах только страх, сомнения и сострадание. Она проделала весь этот долгий путь, чтобы найти убийцу, а стала участницей куда более жестокой драмы. Она не знала, что сказать, но не могла остаться равнодушной к отчаянию и страху, что скрывались за показной твердостью Алеи.
— Я поеду с тобой, — объявила она наконец. — Куда бы ты ни направилась, я буду рядом.
Решение Фейт всем принесло облегчение, на лицах появились улыбки — серьезность сохранял только Галиад, все еще обиженный на бардессу за насмешку.
— О путешествии в обществе столь прославленной бардессы можно только мечтать, что да, то да, ахум!
— К пению у меня душа не очень-то лежит, — призналась Фейт, — но, думаю, нужно уметь забывать о своих горестях, чтобы вкусить чуточку счастья. Если хотите, я спою сегодня вечером в честь нашей встречи.
— С превеликим удовольствием послушаем! — воскликнул Мьолльн, радуясь, что вечер закончится веселее, чем начался.
— Я бы и рада была повеселиться, но мы ведь даже не знаем, куда отправимся завтра, — перебила гнома Алеа. — В Провиденцию нам путь закрыт…
— Ты говорила о Борселии… — рискнул вмешаться Фелим.
Алеа удивилась предложению друида. Естественно, она собиралась как можно скорее оказаться в Борселии, но думала, что друид резко воспротивится: он ведь не был в восторге, когда она рассказала ему о своем сне. А теперь вот сам предлагает идти в Борселию. Что изменилось сегодня вечером? Неужели повлияло появление Фейт? Нет, Фелим непредсказуем…
— Мы сможем укрыться там на какое-то время, — добавил Галиад.
— Вчера вечером вы говорили, что дорога к Дереву Жизни никому не ведома, — удивилась Алеа.
— Кто говорит о Дереве Жизни? Просто отправимся в Борселию, а там посмотрим. Фейт знает этот лес лучше всех, я уверен.
