Столик-накройся, золотой осел и дубинка из мешка - Сказка братьев Гримм - Гримм сказки - Сказки братьев Гримм - Сказки братья Гримм
**************************************************
Внимание! Файл скачан с сайта hobbitaniya.ru
Проект Хранители сказок посвящен собиранию сказок. Все сказки на любой вкус: детские сказки, авторские сказки, народные сказки.
На указанном сайте есть ещё множество интересных и редких сказок.
Уважаемый читатель!
Данный файл представлен исключительно в ознакомительных целях.
Все тексты взяты из открытых электронных источников и выложены на сайте для не коммерческого использования!
Если вы скопируете данный файл, Вы должны незамедлительно удалить его сразу после ознакомления с содержанием.
Копируя и сохраняя его Вы принимаете на себя всю ответственность, согласно действующему международному законодательству.
Все авторские права на данный файл сохраняются за правообладателем.
Любое коммерческое и иное использование, кроме предварительного ознакомления запрещено.
Публикация данного документа не преследует никакой коммерческой выгоды.
**************************************************
Столик-накройся, золотой осел и дубинка из мешка
Давно тому назад жил на свете портной. Было у него три сына и одна единственная коза; она их всех молоком кормила, и потому приходилось за ней ухаживать как следует и каждый день гонять ее на пастбище.
Сыновья пасли козу каждый по очереди. Погнал ее раз старший сын пастись на кладбище, а трава росла там высокая да сочная, — вот коза щипала траву и прыгала. Вечером, когда надо было уже домой возвращаться, он у нее и спрашивает:
— Сыта ли ты, коза моя?
Ответила коза:
Я уж так сыта,
Что не съесть мне больше ни листа.
Ме-ме!
— Ну, так ступай домой, — сказал мальчик. Взял ее за веревочку, привел в стойло и крепко привязал.
— Ну, — спросил старик-портной, — наелась ли коза наша досыта?
— О, — ответил сын, — она уж так сыта, что не хочет больше ни листа.
Но захотелось отцу самому в этом убедиться, и он пошел в стойло, погладил любимую свою козочку и спрашивает:
— Сыта ли ты, коза моя?
И ответила ему коза:
С чего же быть мне сытою?
Скакала я через могилочку
И съела лишь былиночку.
Ме-ме!
— Что я слышу! — воскликнул портной, выскочил из стойла и говорит сыну:
— Эх ты, лгунишка, что же ты говоришь, что коза наша сыта, а она-то совсем голодная! — и, разгневавшись, он взял со стены свой аршин, побил сына и прогнал его со двора.
На другой день настал черед пасти козу среднему сыну. Вот нашел он в саду возле забора местечко, где трава была хорошая, и коза всю ее поела. Вечером он собрался домой и спрашивает:
— Сыта ли ты, коза моя?
А коза отвечает:
Я уж так сыта,
Что не съесть мне больше ни листа.
Ме-ме!
— Тогда ступай домой, — сказал мальчик, повел ее и крепко привязал к стойлу.
— Ну, — спросил старик-портной, — наелась ли коза наша досыта?
— О, — ответил сын, — она уж так сыта, что не хочет больше ни листа.
Но портной решил сам в этом убедиться. Он пошел в стойло и спрашивает:
— Сыта ли ты, коза моя?
И ответила коза:
Да как же мне быть сытою?
Скакала я через могилочку
Да съела лишь былиночку.
Ме-ме!
— Ах ты, этакий злодей! — крикнул портной. — Такую смирную козу да еще заставлять голодать! — И он выбежал из стойла, схватил аршин, отчесал им сына и прогнал его со двора.
Пришел черед младшему сыну козу пасти, и порешил он дело поставить лучше: нашел заросль с густою листвой и стал пасти там козу. Вечером, когда подошло время домой возвращаться, спрашивает он козу:
— Сыта ли нынче, коза моя?
И ответила коза:
Я уж так сыта,
Что не съесть мне больше ни листа.
Ме-ме!
— Ну, так ступай домой, — сказал мальчик, повел ее в стойло и крепко-накрепко привязал.
— Ну, — спросил старик-портной, — наелась ли коза наша досыта?
— О, — ответил сын, — она уж так сыта, что не хочет больше ни листа. — Но портной тому не поверил, пошел в стойло и спрашивает:
— Сыта ли ты, коза наша, нынче?
И ответила злая коза:
С чего же быть мне сытою?
Скакала я через могилочку
Да съела лишь былиночку.
Ме-ме!
— Ах ты, лживая тварь! — воскликнул портной. — Все вы тут лентяи да негодяи! Ну, теперь уж в дураках меня не оставите! — и, разгневанный, он выскочил из стойла да так отчесал по спине бедного мальчика, что тот еле из дому выскочил.
И остался старик- портной один со своею козой. На другое утро зашел он в стойло, начал ласкать и гладить козу и говорит:
— Иди, моя милая козочка, я уж сам тебя поведу на пастбище. — Взял он ее за веревку и завел в зеленые кусты, где росла трава-деревей и другие растения, которые так любят щипать козы.
— Тут уж ты хоть раз, а вдосталь наешься, — сказал он и оставил ее пастись до самого вечера. А потом спрашивает ее:
— Сыта ли ты, коза моя?
И она ответила:
Я уж так сыта,
Что не съесть мне больше ни листа.
Ме-ме!
— Ну, так ступай тогда домой, — сказал портной, отвел ее в стойло и привязал крепко-накрепко. Он ушел, а потом вернулся опять и спрашивает:
— Ну, что, а теперь-то ты сыта?
Но коза ответила то же, что и сыновьям:
С чего же быть мне сытою?
Скакала я через могилочку
Да съела лишь былиночку.
Ме-ме!
Услыхал это портной да так и остолбенел; он понял, что понапрасну выгнал своих трех сыновей из дому.
— Погоди уж, — закричал он, — неблагодарная ты тварь! Тебя мало со двора прогнать, я тебе еще такую отметину сделаю, что ты честным портным и на глаза не покажешься!
Выскочил он из хлева, принес свою бритву, нагнул козе голову и выбрил ее наголо. Потом взял плетку и так отчесал козу, что пустилась она бежать от него со всех ног.
И остался портной один-одинешенек в своем доме. Стало ему очень грустно и захотелось теперь вернуть своих сыновей, да никто не знал, куда они девались.
Старший из них поступил в обученье к одному столяру и учился у него прилежно и старательно, и когда срок ему вышел и пришло время идти странствовать и работу искать, подарил ему мастер столик, с виду совсем неказистый, и сделан он был из простого дерева; но было у него одно свойство — если поставить его и сказать: «Столик, накройся!» — то добрый столик тотчас накрывался чистой маленькой скатертью, и стояли на нем тарелки, а рядом нож и вилка, и столько вареного и жареного, сколько места хватало, да еще большой стакан красного вина искрился так, что сердце прямо радовалось.
Вот молодой подмастерье и подумал: «Ну, этого-то мне, пожалуй, на целую жизнь
