Но слышать приглушенный звон орденов
До слёз мне обидно и горько.
Атаки и марши припомнились вновь.
И снова я в танковой роте.
Эмаль орденов – наша щедрая кровь,
Из наших сердец позолота.
Но если обычная выслуга лет
Достойна военной награды,
Низведена ценность награды на нет,
А подвиг – кому это надо?
Ведь граней сверканье и бликов игра
Вы напрочь забытая сага.
Лишь светится скромно кружок серебра
И надпись на нём – 'За отвагу'.
Приятно мне знать, хоть чрезмерно не горд:
Лишь этой награды единой
Ещё не получит спортсмен за рекорд
И даже генсек – к именинам.
1954 г.
Безбожник
Костёл ощетинился готикой грозной
И тычется тщетно в кровавые тучи.
За тучами там – довоенные звёзды
И может быть где-то Господь всемогущий.
Как страшно костёлу! Как больно и страшно!
О, где же ты, Господи, в огненном своде.
Безбожные звёзды на танковых башнях
Случайно на помощь костёлу приходят.
Как чёрт прокопчённый я вылез из танка,
Ещё очумелый у смерти в объятьях.
Дымились и тлели часовни останки.
Валялось разбитое миной распятье.
На улице насмерть испуганной, узкой
Старушка меня обняла, католичка,
И польского помесь с литовским и русским
Звучала для нас, для солдат, непривычно.
Подарок старушки 'жолнежу-спасителю'
В ту пору смешным показался и странным:
Цветной образок Иоанна Крестителя,
В бою чтоб от смерти хранил и от раны.
Не стал просветителем женщины старой,
И молча, не веря лубочному вздору,
В планшет положил я ненужный подарок.
Другому я богу молился в ту пору.
Устав от убийства, мечтая о мире,
Средь пуль улюлюканья, минного свиста
В тот час на планшет своего командира,
Слегка улыбаясь, смотрели танкисты.
И снова бои. И случайно я выжил.
Одни лишь увечья – ожоги и раны.
И был возвеличен. И ростом стал ниже.
Увы, не помог образок Иоанна.
Давно никаких мне кумиров не надо.
О них даже память на ниточках тонких.
Давно понимаю, что я – житель ада.
И вдруг захотелось увидеть иконку.
Потёртый планшет, сослуживец мой старый,
Ты снова раскрыт, как раскрытая рана.
Я всё обыскал, всё напрасно обшарил.
Но нету иконки. Но нет Иоанна.
Ноябрь 1956 г.
***
Разговор с моей старой фотографией
Смотришь надменно? Ладно, я выпил.
Мне сладостно головокружение.
Швырнул к чертям победителя вымпел,
Поняв, что сижу в окружении.
Выпил и сбросил обиды тонны.
И легче идти. И не думать – к цели ли.
Эмблемы танков на лейтенантских погонах
Дула мне в душу нацелили.
Думаешь, что ты честнее и смелей,
Если ордена на офицерском кителе?
А знаешь, что значит боль костылей,
Тем более – 'врачи-отравители'?
А что ты знаешь о подлецах,
О новом фашистском воинстве,
Которое, прости, не с того конца
Судит о людских достоинствах?
Верный наивный вояка, вольно!
Другие мы. Истина ближе нам.
Прости меня, мальчик, очень больно
Быть без причины обиженным.
Но стыдно признаться: осталось что-то
У меня, у прожжённого, тёртого,
От тебя, лейтенанта, от того, что на фото
Осени сорок четвёртого.
