ПРОИ3НОШЕНИЕ
Знаменитый фельетонист Григорий Рыклин в ту пору был редактором журнала 'Крокодил'.
За какую-то провинность, а может быть без оной, редактор схлопотал выговор.
Остроумие Рыклина компенсировало его местечковое произношение, а способности талантливого редактора – его неудобную национальность,
Однажды Рыклин предстал пред светлы очи весьма, очень весьма вельможной особы.
– Ну, Рыклин, что там говорят в Москве?
– В Москве говорят, что у Рыклина плохое произношение, но хороший выговор.
Фрида Марковна заведовала библиотекой ортопедического института. Блестящий библиограф, она свободно владела английским, немецким и французским языками. Библиотека заменяла ей семью, которой у нее никогда не было. Заведующую выпихнули на пенсию в связи с 'делом врачей''. Единственным поводом для увольнения могло быть только отсутствие у нее чувства юмора.
Мы встретились случайно спустя несколько лет. Я гулял с сыном на заснеженном бульваре. Фрида Марковна прятала руки в старомодную муфту и вспоминала уволенных и увольнявших. Нет, она не затаила обиды. Все правильно. Политика подбора национальных кадров.
– Но сменила ее не украинка, а татарка, – возразил я.
– Чепуха. Зато состоялся Двадцатый съезд партии и был разоблачен культ личности. Нельзя обижаться на советскую власть.
Носком валенка сын выдалбливал пещеры в снежном сугробе. Ему надоела наша затянувшаяся беседа, и он нетерпеливо дернул мою руку.
Фрида Марковна наконец-то заметила ребенка.
– Как тебя зовут?
– Юра.
– А сколько тебе лет?
– Четыре года.
– А ты мальчик или девочка?
Короткая пауза была заполнена презрительным взглядом сына.
– В вашем возрасте уже надо разбираться в этом.
Фрида Марковна обиделась.
НЕ ЗНАЯ БРОДА…
Наверно, это было наказанием за то, что я нарушил правило не пользоваться положенной мне привилегией – не стоять в очереди. Но я не успел бы спуститься вниз по оледеневшей улице и вместе с женой вернуться в кино. Поэтому я попросил разрешения взять билеты вне очереди. Никто не возразил.
У окошка кассы стояла женщина. Ее место поспешно занял солидный мужчина лет сорока в пыжиковой шапке и отличном пальто с роскошным меховым воротником.
Ладно, – подумал я, – подожду. В этот момент меня ударили в грудь. Только мужчина локтем мог сделать это. Но даже предположение, что именно он ударил меня, казалось нелепым.
– Зачем вы меня ударили?
Едва слышным шопотом он популярно объяснил, к какой матери я должен пойти.
Озверев, я оторвал его от окошка. Всего себя, всю злость и обиду я вложил в удар прямой правой в его подбородок. Он отлетел на добрых пять метров к противоположной стене и тут же ринулся на меня. Я уже собрался повторить удар. Но внезапно, материализовашись из ничего, между нами оказался длинный Толя, мой приятель, студент института физкультуры.
– Исчезни! – приказал он мне.
Основное внимание он уделил рвущемуся ко мне противнику.
– Степан Иванович, будет вам. Вы же… Hу как вы можете с вашим положением?
Тут появился младший лейтенант милиции и повел нас троих в кабинет администратора.
– Дурень, – успел шепнуть мне Толя.
Я хотел правдиво изложить происшедшее, но меня предвосхитил противник. Из шикарного бумажника он извлек удостоверения Заслуженного мастера спорта, чемпиона мира по тяжелой атлетике и старшего преподавателя института физкультуры. Брызгая слюной, он рассказал, как я избил его.
– Товарищ младший лейтенант, вам не кажется, что он сумасшедший? Я, инвалид, слабый такой, избил чемпиона мира по тяжелой атлетике! И есть ли логика в том, что врач, интеллигентный человек, вдруг неизвестно почему ввяжется в драку?
– Толя, – закричал чемпион, – ты ведь видел?
– Простите, Степан Иванович, но я вошел, уже когда надо было стать между вами.
Младший лейтенант переводил недоумевающий взор с кипящего чемпиона на меня, укутанного в оскорбленную солидность.
– Ладно, – сказал он – идите.
– Товарищ младший лейтенант, – сказал я, – мне небезопасно выйти вместе с этим сумасшедшим
– Ладно, вы идите, а я его задержу.
В кино, увы, мы не попали. Но вечер у наших друзей был украшен рассказом Толи о том, как я отправил в нокдаун чемпиона мира по тяжелой атлетике.
ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ
Во время инструктажа в израильском министерстве иностранных дел ему рассказали о процессе демократизации в Советском Союзе. В России даже термин придумали этому процессу – 'оттепель'. Но атмосфера в Москве до боли напоминала Берлин 1938 года, из которого Арье чудом удалось выбраться в Палестину.
С двоюродным братом он тайком встречался в синагоге. Ему непонятен был оптимизм старого москвича.
– Как вы можете жить без информации? Это все равно, что быть лишенным кислорода.
– Не говори, дорогой. Как видишь, мы все-таки дышим.
– Ну что вы, евреи, знаете о нашей стране? В ваших газетах либо ни строчки, либо очередная гадость, как статья во вчерашней ' Правде'.
– Арье, дорогой, ты примитивный человек. Это отличная статья. В ней, между прочим, сообщается о забастовке шести тысяч израильских инженеров. Следовательно, у вас в Израиле есть минимум шесть тысяч инженеров. Следовательно, маленький Израиль – страна с развитой промышленностью. Понятно?
– Мне это даже в голову не приходило…
– То-то же. А вообще, дорогой, не ленитесь присылать нам литературу об Израиле.
– Но ты же сказал, что она не дойдет до адресата, что в лучшем случае ее своруют на почте!
– Правильно. Своруют и продадут на рынке. Так распространится информация об Израиле. Понимать
