– Ура, грог! – обрадовалась Титти.
– А где же подарки? – спросил Роджер.
– Я же вам говорила, что они очень маленькие, – напомнила туземка. – Вот они.
Она порылась на дне корзинки и извлекла оттуда четыре маленьких свертка бурой бумаги – каждый величиной примерно с обыкновенный конверт и толщиной со спичечную коробку.
– Ночи становятся слишком темными, – сказала туземка, – луна идет на убыль, и я подумала, что вам, вероятно, понадобятся электрические фонарики. Только не следует держать их зажженными долгое время, иначе они быстро выдохнутся. Но для того, чтобы подавать сигналы или рассмотреть что-нибудь в темноте…
– Мама, – воскликнул капитан Джон, – как ты догадалась, что они нам так нужны? Ведь это вышло так вовремя, в самый нужный момент!
Все остальные немедленно зажгли свои фонарики, однако при ярком солнечном сиянии их свет был почти незаметен. Роджер и Титти нырнули в боцманскую палатку и заползли под брезент, чтобы посмотреть, как фонарики будут светить в темноте.
Когда они вернулись, отряхивая колени от грязи – под брезентовым настилом земля была влажной и липкой, – туземка сообщила:
– Я получила письмо от папы, и он напомнил мне кое о чем. Роджер еще не научился плавать?
– Сегодня он в первый раз плавал на спине, – сказал Джон, – Сделал три хороших гребка ногами. Раз уж он это сумел, то легко сможет научиться плавать и на животе.
– Давай, я тебе покажу! – предложил Роджер, готовый сорваться с места и помчаться вниз, к бухте.
– Перед тем как мы поедем домой, – урезонила его туземка. – Не сейчас. Так вот, папа пишет, что, как только Роджер научится плавать, ему пора будет обзавестись собственным ножом. И я на всякий случай привезла ему нож.
Она еще раз запустила руку в корзину и вытащила оттуда нож с хорошим большим лезвием. Роджер схватил подарок и кинулся в лес, проверяя лезвие на первых попавшихся деревьях.
– Теперь я тоже могу делать зарубки, как Титти, – ликовал он.
– Если ты действительно сможешь проплыть три взмаха на спине и на животе, ты можешь оставить его себе, – сказала туземка. – Если нет, то сегодня я заберу его и привезу обратно в следующий раз.
– Я уверен, что смогу это сделать, – ответил Роджер, вытирая лезвие о свои бриджи.
– Ты должен это доказать, – настаивала туземка. – И не держаться ногами за дно, как ты рам понимаешь.
– Даже ни единым пальчиком, – заверил ее Роджер.
Все приступили к праздничному пиршеству. О нем нечего было сказать, кроме того, что оно было замечательным. Завершилось оно тем, что Роджера послали сорвать для всех несколько бананов с нового бананового дерева.
– Я слышала, что у вас были гости, – промолвила мать.
Ласточки уставились на нее во все глаза. Поистине удивительно, как быстро распространяются новости среди этих туземцев.
– Миссис Блэккет разговаривала со мной вчера и сказала, что ее дочки встретились с вами на острове. Она, похоже, была этому очень рада. Как вам ее девочки?
– Замечательно, – признала Сьюзен. – Одну из них зовут Нэнси, а другую – Пегги.
– Вообще-то я думала, что старшую зовут Милли, – заметила мать.
– Это только тогда, когда она находится среди туземцев, – поправила Титти. – Она капитан пиратов-Амазонок, и, когда она пират, зовут Нэнси. Мы тоже называем ее Нэнси.
– Понятно, – кивнула мать. – Миссис Блэккет сказала, что ее дочки – парочка настоящих сорвиголов, и она боялась, что они покажутся вам чересчур дикими.
– Они не более дикие, чем мы сами, – возразила Титти.
– Надеюсь, что нет, – со смехом сказала мать, а потом добавила: – Их дядя все лето живет на той барже, которую мы видели в заливе. Вы ведь не совались туда, верно?
– Нет, – ответил Джон. – Но он почему- то думает, что мы туда лезли.
– Я знаю, – согласилась мать. – Миссис Диксон сказала мне, но я ответила, что уверена – вы этого не делали.
– Но он думает, что мы лазили на его баржу. Он был здесь. Он приплыл сюда, когда нас здесь не было, и оставил вот это. – Джон вынул из кармана письмо и протянул его матери.
Мать пробежала глазами послание и спросила:
– А кто такой капитан Флинт?
– Это он и есть, – ответила Титти.
– Вот как, – промолвила мать.
Джон поведал ей о том, что сказали Ласточкам угольщики, и о том, как он решил самолично передать послание хозяину баржи, потому что не было ветра и он не мог передать его Амазонкам.
– Ты поступил совершенно правильно, – одобрила мать, – но миссис Диксон сказала мне, что он уехал на день или два.
– Он как раз собирался в дорогу, когда я застал его сегодня утром, – кивнул Джон.
– Он не расстроился, получив предупреждение? – спросила мать.
– Он не стал меня слушать, – ответил Джон, – и обозвал меня вруном. – Все обиды минувшего утра вновь обрушились на него.
– Он ни за что не назвал бы тебя так, если бы хоть чуть-чуть тебя знал, – заверила мать. – Неважно, что говорят или думают о тебе люди, если они тебя не знают. Они могут думать все, что угодно. И что же ты сделал?
– Я просто уплыл прочь, – признался Джон.
– Миссис Блэккет сказала, что он очень занят, что-то все время пишет и хочет, чтобы его оставили в покое. Она говорит, будто боится, что ее сорвиголовы-дочурки устроят ее брату кошмарную жизнь.
Воцарилось молчание. Не было ничего плохого в том, чтобы рассказать матери обо всех их поступках. В конце концов, мать была дружественной туземкой. Но ей ничего нельзя было говорить о деяниях Амазонок. Мать заметила эту заминку и сразу же перевела разговор на другой предмет. Она действительно была самой лучшей туземкой в мире.
Праздник в честь дня рождения Викки выдался веселый. Туземка рассказывала разные истории из давних-предавних времен, когда никого из Ласточек еще не было на свете. Она говорила о Мальте и Гибралтаре и о том, как она сама, еще маленькой девочкой, ходила под парусом в Сиднейской гавани.
Ближе к вечеру все пошли купаться, и мать спустилась в бухту, чтобы посмотреть, как плавает Роджер. Он проплыл три взмаха, лежа на груди, и ухитрился сделать целых шесть гребков на спине.
– Ну, раз уж ты продвинулся так далеко, то думаю, что ты можешь оставить нож у себя, – сказала туземка. – Теперь тебе надо только тренироваться и тренироваться.
Джон хотел еще раз проплыть вокруг острова, чтобы доказать матери, что он на это способен, но она остановила его и сказала, что одного раза на сегодня вполне достаточно. Титти показала, как ныряет за жемчугом. Сьюзен устроила короткое состязание с Джоном и почти обогнала его.
Затем все сели пить чай.
Наконец пришло время везти Викки обратно домой.
Пустую корзину отнесли обратно в бухту.
– Как вы думаете, скоро ли вам надоест ваш остров? – спросила туземка.
– Никогда, ни за что, – горячо ответили Ласточки.
– Вам повезло, что пока еще держится хорошая погода, – заметила мать. – И вы, похоже, умудрились не покалечиться и даже не поцарапаться. Но до того, как нам нужно будет уезжать, осталась всего неделя. Вы можете жить здесь почти до самого конца, если только погода не испортится. Если погода переменится – я хочу сказать, если начнется сезон дождей, – вам придется возвращаться домой. В сезон дождей трудно жить на необитаемом острове, даже на самом замечательном.
Ласточки переглянулись.
– Неделя – это долгий срок, – напомнила мать.
– Но мы хотели бы остаться здесь навсегда, – жалобно протянул Роджер.
– Не всегда получается так, как хочешь, – вздохнула туземка.
Она поцеловала всех Ласточек по очереди. Потом все Ласточки поцеловали пухленькую Викки. Нянюшка и Викки вошли в лодку и сели на корму. Титти сказала:
– Мама, а ты не против, что ты у нас туземка?
– Ничуть, – отозвалась мать.
– Тогда я на минутку тоже стану туземкой. И на прощание нам нужно будет потереться носами, как те туземцы из диких земель Австралии, про которых ты рассказывала.
Титти и туземка потерлись носами, после чего Роджер, конечно, захотел проделать то же самое.
