– А по-настоящему? – переспросила Пегги.
– Два часа ночи.
Оказывается, эти Амазонки не все знают!
Налетел порыв ветра, а следом – тяжелый заряд дождя, и на палатки обрушились струи воды, как будто дождь завис точно над ними.
– Протекает, – обеспокоенно сказал Роджер. – И уже капает.
– Не трогай стенку, – предупредил Джон.
– Я не трогаю, а оно все равно протекает.
– И у нас тоже течет, – сообщила Сьюзен. – Титти, лучше накрой попугая.
– Уже накрыла, но не думаю, что ему это нравится.
Молнии засверкали еще чаще, гром не переставал. На какой-то миг дождь перестал, а потом хлынул снова.
– Джон, – позвала Сьюзен.
– Да?
– Надо всем одеться. Тогда одежда останется сухой под одеялами. Ваши дождевики у вас?
– Да. А ваши?
– Я их сейчас найду. Я лампу зажигаю. Постелите дождевики поверх одеял. И ты тоже, Роджер.
Сьюзен помогла Титти влезть в одежду и сама оделась. Роджер и Джон натянули свои бриджи. Из палатки Амазонок донеслось:
– Не выделывайся, Пегги! Оденься, как все.
Сверкнула молния, одновременно громыхнул гром, потом молнии били одна за другой не переставая, сопровождаемые громом. Лампы были зажжены, и хотя они казались яркими в те мгновения, когда было темно, в свете молний они меркли.
Вдруг стало темно и тихо, как будто шторм выдохся. Послышался нарастающий шорох, с каждым мгновением все громче и громче.
– Что это? – спросила Титти.
– Ветер, – ответила Сьюзен.
– Я бы сказала, что это буря.
И тут ветер налетел на лагерь.
Раздался треск, как будто где-то рядом на острове рухнула крупная ветка. Послышался шелест – деревья сгибались под ветром. Палатки Ласточек были растянуты между деревьями, а дополнительную устойчивость им придавали набитые камнями кармашки по нижнему краю стенок. Деревья раскачивались туда-сюда, и веревки то провисали, то снова натягивались так туго, что в капитанской палатке камешки перекатывались в кармашках.
– Эй, Сьюзен! – окликнул Джон. – У вас хватает камней, чтобы удержать палатку? Наша колеблется.
– Наша в порядке, – ответила Сьюзен. – Камни еще не раскачиваются.
– Что? Я тебя не слышу!
– С нашими камнями все в порядке! – проорала Сьюзен.
Но это было поспешное утверждение. Раздался громкий треск. Камней-то хватало, но из-за того, что деревья раскачивались изо всей силы, туго натянутая мокрая веревка, державшая палатку, порвалась. Палатка упала, накрыв Сьюзен, Титти и попугая ворохом мокрой ткани и потушив их лампу.
В других палатках услышали треск, затем яростный вопль попугая, когда его клетку на крыло, а затем приглушенные крики: «На помощь! Помогите!»
Джон и Нэнси мигом выскочили из палаток. У Джона в руке был фонарик, но он не понадобился, потому что в свете длинной и долгой молнии они увидели вместо палатки боцмана серую груду ткани, под которой что-то шевелилось. Они подняли край палатки, где должен был быть вход. Боцман Сьюзен и матрос Титти выползли оттуда на четвереньках, причем Титти тащила клетку с попугаем, с которой упал синий платок.
– Быстро к нам в палатку! – Рев ветра заглушал голос Нэнси.
– А вещи? – крикнула Сьюзен.
– А платок Полли? – спросила Титти.
– Они все равно мокрые. Бросьте! – приказала Нэнси. Только это им и оставалось.
Укрывая попугая от ветра и дождя, насколько это было возможно, Титти добежала до палатки Амазонок, где сидела Пегги. За ней последовала Сьюзен.
– Надо погасить фонари, – предложила Сьюзен. – У вас только огарок остался.
– Думаешь, деревья будут падать? – спросила Пегги.
– Они бы упали раньше, если бы было чему падать.
– Бедный Полли, – проворковала Титти над попугаем, который укладывал взъерошенные ветром перышки. Но тот ее поправил:
– Полли хороший.
– Он, кажется, не заметил, что мы потеряли его платок, – сказала Титти.
Нэнси крикнула сквозь ветер:
– Ваша палатка тоже падает?
– Нет, кажется! – ответил капитан Джон.
– Что?
– Пока нет, – крикнул он ей в ухо.
Над островом пронесся порыв ветра, который пригнул тонкие деревья, как траву. Над большой сосной разорвалась молния. Мгновение-другое было темно, потом молния снова расколола небо, и все вокруг стало видно как днем. С каждым порывом ветра палатка капитана Джона моталась, как незакрепленный кливер на корабле во время шквала, камни в кармашках дребезжали.
Роджер выполз под дождь.
– Их становится все меньше. Камни из кармашков падают.
Нэнси с Джоном его не слышали, но они видели, как мотает палатку.
Нэнси ухватила Роджера за плечи, как только он выполз, добежала с ним до палатки Амазонок и запихнула его внутрь.
– Хоть не промокнешь, – крикнула она. Затем она вернулась к капитану Джону, который пытался заползти в свою хлопающую на ветру палатку и вытащить две самые ценные вещи – хронометр и барометр. При очередной вспышке молнии он взглянул на барометр:
– Он упал на четыре десятых!
– Беги к нам в палатку! – крикнула Нэнси. – И принеси фонарь, если ты его нашел.
Капитан Джон отдал ей барометр, а хронометр положил в карман. Он снова заполз в просевшую палатку, нашел фонарь и выбрался обратно.
– Тут ничего не поделаешь, – крикнул он Нэнси. – Идем.
Они залезли в палатку Амазонок, в которой горел фонарик со свечкой. Джон зажег большой фонарь и поставил его на пол посередине. Нэнси снова выскочила наружу, чтобы ослабить крепление палатки. Потом забралась внутрь и задернула дверное полотнище.
– Наша палатка стоит к ветру задом, – сказала она. – Здесь самые сильные ветры дуют с юга. Вот почему мы выбрали это место. И шесты помогают. Наша палатка выстоит.
– Вы сильно промокли? – спросила их Сьюзен.
– Да так себе, – ответил Джон.
– Почти, – сказала Нэнси.
В палатке Амазонок было маловато места для шестерых да еще клетки с попугаем, поэтому сидели по трое на каждом спальнике. Между ними у задней стенки палатки, справа, лежала охапка хвороста, которую Нэнси припасла на утро. Слева стояла клетка, а посередине – большой фонарь. Приходилось жаться потеснее, чтобы не касаться стенок. Теперь, когда они были все вместе, непогода уже не так пугала. Даже Пегги, которая побаивалась грома, развеселилась – отчасти чтобы не показывать Роджеру, что она боится. С Нэнси было иначе. Нэнси знала об этом страхе, и с ней можно было не притворяться. Сьюзен слегка беспокоилась о том, что вещи промокнут, но радовалась, что ничего плохого не случилось. Джон думал, что им повезло – шторм дождался последней ночи. Нэнси гордилась своей устойчивой палаткой, которая не боялась даже самых яростных порывов ветра, бьющих в стенки. Титти с горящими глазами размышляла о тайфунах. Попугай уложил свои перья как положено и радостно чирикал под ярким светом лампы.
Какое-то время они сидели, слушая, как шторм гремит над островом. Потом Джон вспомнил о лодках и устыдился, что не подумал о них раньше.
– Я пойду посмотрю, как там «Ласточка».
– Лопни мой шпангоут, там ведь и «Амазонка» рядом! Хорошо, что вчера вечером мы как следует поставили их на якорь.
Оба капитана встали. Нэнси раскрыла вход.
– Закройте за нами, – велела она.
– Я тоже пойду, – вскочила Титти. – С попугаем теперь все будет в порядке.
– Ты только вымокнешь, и все, – сказала ей Сьюзен.
– Я и так мокрая. И мокрее уже не буду. Я хочу посмотреть. Может, мы больше не увидим такого шторма!
– И я тоже пойду, – вызвался Роджер.
– Нет, ты не пойдешь, – остановила его боцман. – Ты-то сухой.
– Я скажу тебе, что ты можешь сделать, Роджер, – сказал Джон. – Ты можешь дать капитану Нэнси свой фонарик. Ее большой фонарь не годится, он останется с тобой в этой палатке.
– Есть, сэр, – отрапортовал Роджер. Раз уж он не может пойти, хотя бы его фонарик пойдет, а это лучше, чем ничего.
Титти, Джон и Нэнси выбрались из палатки в объятия бури. Светя фонариками, сгибаясь под ветром и дождем, они пробрались к гавани. В лодках было изрядно воды, и озеро слегка поднялось, но «Ласточка» и «Амазонка» стояли на якоре, где положено. И были в порядке.
