Направив силовик на ту часть двери, где виднелась узкая замочная скважина, Пригоршня ответил:
– Секунд, может, семь. Я тогда не засек.
Не успел Химик договорить, как Пригоршня выжал спусковой крючок.
Ему показалось, что в этот раз силовой луч был гуще, насыщеннее. Воздух вибрировал, оружие в руках сильно дрожало, отдаваясь болью в ребрах. Дверь мелко лязгала в косяке. Пригоршня, стоящий метрах в трех от нее, разглядел, как круглая ручка и замочная скважина размазались, потеряв четкие очертания. Там, куда упирался луч, на металле возник сероватый круг…
Потом накопленный заряд кончился, и луч исчез. Дверь стояла, как и раньше, хотя в области замка ее покорежило. Пригоршня оглянулся – полоса над горизонтом стала темнее.
– Второй заход, – сообщил он Химику. Его начало мутить и подташнивать от потери крови. Оружие в руках вибрировало, гудело, огоньки стремглав бежали по стволу. – В этот раз выжду четырнадцать секунд.
– Поглядим.
Прошло десять секунд. Он ждал. Сзади, вроде, потянуло ветерком. Теплым таким, Пригоршня ощутил его коротко остриженным затылком. Волна выброса гонит перед собой воздух?
Двенадцать секунд.
Или просто ветер из Зоны? Но почему теплый?
Четырнадцать секунд.
Он молчал. По лбу потекла капля пота. Винтовка уже содрогалась в руках, даже целиться стало трудно. Огоньки превратились в сплошную мерцающую полоску. Шестнадцать секунд. Ну, с нами Зона! Он вдавил крючок.
В этот раз его все-таки качнуло назад – часть энергии передалась обратно на корпус винтовки. В ребрах полыхнул огонь. Палец сдвинул предохранитель обратно, а на двери впереди вспух дрожащий пузырь. Металл, вроде, и не раскалился, но вспучился полусферой. Дверь со скрежетом перекосило в раме, нижний правый угол отогнуло наружу, верхний левый – вовнутрь, одна петля с пронзительным визгом выскочила, блеснув металлом, ударилась в землю.
– Сейчас проверю, – Пригоршня подступил к двери.
– Ладно, не бухти в ухо. – Он ногой врезал по двери и чуть не свалился от мучительного приступа боли. Дверь со скрежетом вывалилась из косяка на пол мастерской. – Все, я ее поимел. Что теперь? Как мне заныкаться от выброса?
В мастерской, небольшом темном помещении с парой станков и стеллажами, на полу лежал мертвый техник. На стене висел металлический ящик, выкрашенный белым, с красным крестом на дверце. Стащив с себя оружие и положив его на стол, Пригоршня сбросил куртку и начал расстегивать рубашку. Голова сильно кружилась, в ушах звенело – так бывает перед обмороком. Только хлопнуться на пол посреди мастерской не хватало!
– Нашел аптечку, – сообщил он.
– Тут не просто «промедол», а «промедол-плюс».
Сорвав обертку со шприц-ампулы, он вколол себе наркотик, а после заляпал рану между ребрами медицинским клеем. Натянув на торс эластичный бактерицидный рукав, надел рубаху. Расстелил на столе куртку и сгреб в нее все, что лежало в аптечке. В который раз перебросил через голову ремни оружия, куртку завязал узлом и выскочил из мастерской. Тут как раз и «промедол» начал действовать: боль отступила, и по контрасту его накрыло эйфорией. Будто зуб жутко ныл – и вдруг перестал, и чувствуешь себя на седьмом небе, мир сверкает, счастье входит в дом.
В депо, озаренном светом авариек, были еще два трупа: механик и капитан. Первый лежал поперек рельс, второй – возле дрезины, легкого вагончика с широкими проемами в бортах и покатой крышей. Он стоял в самом конце длинного помещения, где заканчивались идущие от ворот рельсы. Вокруг с кран-балок свисали цепи и тросы с крюками, на одном болтался выгнутый кусок
