стоит среди зарослей на краю расчищенного участка, перед ним вышка с оградой, двое сидят на ящиках, во дворе кто-то ходит. Раздаются голоса, от Арены доносится приглушенный гул. Аэродром живет своей жизнью. И все же что-то стало иначе. Расстояния, высота, глубина – все как-то исказилось, а идущий от Химика пульсирующий гул едва заметно изменил тональность.
И в башке светло и пусто, окружающее кажется чуток необычным. Как будто насосался кислорода, вдохнув много раз подряд резко и глубоко. Пригоршня сунул «свояка» в контейнер, закрывать не стал. Проверил висящий под курткой «Вихрь», потрогал пистолет в кобуре, второй контейнер, пока еще пустой, и шагнул из зарослей.
Если с «доминатором» все сложится, он собирался по-тихому отвалить в сторону, спрятаться за границей Аэродрома и пересидеть шум. А потом решать, как действовать против майора, чтобы и пять миллионов получить, и целым остаться, и «доминатор» из клюва не выпустить.
Охранник поднял голову. Воткнул в яблоко раскладной нож и потянулся к «Калашникову» у ящика. Пригоршня ровным шагом шел к двери. Внутренний голос кричал, прямо орал: развернись, беги! – но он шел. Охранник начал привставать. Среднего возраста мужик в телогрейке, ватных штанах и сапогах. Уставился на гостя…
Опять то же чувство: будто по темени провели пером, только внутри черепа. Щекотно в голове, а в паху сладко сжимается, как в детстве, когда раскачиваешься, стоя на большой качели, и после очередного взлета она проваливается вниз…
Глаза у охранника стали, как у снулой рыбы. Зрачки поползли вбок, будто Пригоршня скользкий, и за него невозможно зацепиться взглядом. На лице обозначилось легкое удивление, мужик снова уставился на гостя – и снова взгляд съехал. И оба раза становилось щекотно в голове, а в паху замирало.
Он был уже возле двери. Над оградой показалась голова пулеметчика. И опять исчезла. Пригоршня небрежно кивнул охраннику.
– Это ты… – пробормотал тот и поморщился, будто пытаясь вспомнить имя.
Второй так и сидел с закрытыми глазами. Пригоршня вошел в проем. Пулемет стоял на помосте у ограды, на высоком раскладном стуле сидел третий охранник. Он повернул голову – опять перышком провели по мозгу – и осоловело кивнул.
Чувствуя себя более уверенно, Пригоршня небрежно махнул рукой, испугался, что слишком резкое движение собьет «настройку», излишне выделив его для охранника из окружающей реальности, и плавно, скользящим шагом танцора направился дальше.
Во дворе лежали канистры, стояла башенка из больших самолетных колес, а сбоку был сарай, откуда доносилось хрюканье. Центральное здание прямо впереди. Пригоршня на ходу плавно повернул голову, оглянулся. Двор, ограда, верхушки зарослей, над ними торчат кроны деревьев и корпуса самолетов… а вон и тот, где остались Титомир с Ковачем. Иллюминатор арендованной каморки – третий слева. Наблюдают они за ним сейчас? Наверняка. Пялятся в бинокли, гадают: сработает артефакт или нет?
А он сработал, это уже ясно. Сработал! Нужно продолжать в том же духе, не дергаться, не суетиться. Не отсвечивать.
До середины вышку залепил поблескивающий черно-зеленый мох. Очень густой и плотный, как рукав шубы, натянутый на здание. Окна второго этажа были словно продавлены в нем. А на третьем уже нет никакого мха, обычная стена, причем граница идеально ровная, по крайней мере, снизу так кажется. «Ватник», да? По описанию майора – страшная штука. И дополнительная защита для логова Ведьмака, из-за нее забраться по стене к пентхаусу проблематично.
Дверь вышки раскрылась, и двое парней вынесли что-то длинное, плотно завернутое в мешковину. Человеческое тело, понял Пригоршня. Мертвеца. Посмотрели на гостя, глаза у них стали белесыми, и они отвели взгляды. Один, постарше, нахмурился, вроде ощутил подвох. Глянул на Пригоршню – и опять зрачки скользнули вбок. В голове стало щекотно, словно там муравьи ползают, захотелось поднять крышку черепа и почесать. Второй носильщик слабо, будто нехотя махнул Пригоршне рукой, едва не выпустив ношу, после чего они потащили тело к сараю.
С тихим скрипом дверь начала закрываться, и Пригоршня придержал ее. Снова оглянулся на далекий самолет, кивнул. И шагнул на первый этаж вышки, сообразив, что уже какое-то время не слышит пульсирующего гула в голове. Там стояла полная тишина – будто связь с Химиком окончательно прервалась.
По оси вышки шла шахта лифта, ее обвивала винтовая лестница. Пустой холл, несколько дверей… Из одной, открытой, валил дым и тянуло сгоревшим мясом. Ясно, кухня, где что-то сожгли. В шахту вела железная дверь, закрытая на обычную щеколду. Пригоршня пересек холл, приоткрыл ее, заглянул в проем – пусто, кабины нет, сверху свешиваются обрывки тросов, вдоль стенки тянется решетка. Вниз шахта уходила метра на два, ржавая лесенка вела к приземистой металлической двери у самого дна.
Раскрылась дверь рядом с кухней, вышли двое вооруженных людей в черных куртках и спортивных костюмах. У одного морда с выпяченной челюстью, смахивающей на утюг – как у потомственного убийцы. Второй, совсем молодой, с бритым черепом, на котором синеет татуировка: какой-то зверь, нанизанный на трезубец.
Они посмотрели на Пригоршню, идущего к лестнице. У татуированного парня взгляд сразу скользнул в сторону, а туповатое
