Спустя несколько минут я оказалась в его спальне, где меня вытерли, обрядили в огромную, но приятную на ощупь рубашку и уложили в постель, накрыв одеялом. Он лег рядом со мной почти сразу, прижимая себе, гладя по волосам и что-то тихо рассказывая.
Я слушала… кивала, даже отвечала что-то.
А сама понимала, что дороги назад нет. Ещё не ясно, почему, но её уже нет. И остатки связей рвались, и образовывались новые, заставляющие меня прижиматься к светловолосому мужчине, отвечать на его поцелуи. И мне это нравилось. Это не было навязанным, это принималось моей сутью, и я желала, я считала, что так правильно. Но мне почему-то всё равно было отчаянно грустно.
И почему-то хотелось плакать по рыжим детям.
Глава 22
Уснула я в том же состоянии тихой грусти, и спала хорошо и уютно в руках Лирвейна. Под утро меня разбудили поцелуями, прикосновениями и, ощущая как расходится рубашка под ловкими пальцами, я трепетала в ответ. Целовала, перебирала прохладные волосы, льнула всё ближе и ближе.
— Можно? — хриплым шепотом спросил Хранитель, уже опрокидывая меня на спину, лаская грудь языком, от чего я тихо стонала. — Я буду нежен.
Он и был нежен. Ласков, терпелив и безумно нежен. Но немного больно всё равно ещё было, хотя и только в самом начале.
После я осталась на смятой постели, окутанная запахом хвои и мороза, а Лир, нежно поцеловав в носик, накинул халат и счастливый ушел готовить завтрак.
А я свернулась калачиком и опять пыталась понять что не так. Я не плакала, мне не было больно ни морально, ни физически. Наоборот, где-то внутри поднималось радостное нетерпение, желание увидеть мою снежную радость, снова ощутить его руки, увидеть блеск серых глаз.
И в этот миг я поняла, что всё действительно изменилось, и что всё никогда уже не будет как прежде.
Женщины-маги знают о зачатии с самого первого мига. Если это произошло, то от зародыша уже невозможно избавиться, и мы его чувствуем. Пока едва заметной искоркой, но чувствую.
И вижу.
Вижу того мальчика. Моего сына.
У меня будет сын.
Села и положила ладонь на плоский живот, потом отняла её и неверяще посмотрела на собственную руку. Не может быть!
Я вздрогнула от грохота разбившейся на кухне посуды, а спустя всего десяток секунд дверь распахнулась, и в комнату влетел счастливый Лирвейн. Кинулся ко мне, притянул к себе, потом поцеловал руки, схватил на руки и немного покружил по комнате. Остановился и крепко прижал к себе, счастливо смеясь, целуя глаза, лицо, губы.
— Алечка, солнце моё, любимая моя… жена моя, — натыкаясь на мой непонимающий взгляд, он шепчет: — Я же орвир. И я — влюбленный орвир, я тоже всё чувствую.
Отвожу взгляд, поднимая его к разноцветному потолку и тихо выдыхаю:
— Я не думала, что всё так быстро может быть известно…
— Время не линейно, — тихо отозвался Лир, поглаживая меня по плечу. — То, что для нас секунды — для мироздания срок. Становится известно на самой первой стадии. Я бы не почувствовал, если бы не бредил тобой до такой степени. Да и ты сейчас открыта эмоционально, вот я всё и понял. Я так рад!!!…
— Рад, — медленно кивнула я и на глаза навернулись слезы. Пытаясь сдержать их, просительно посмотрела на мужчину и сказала: — Я кушать хочу…
— Да, конечно, сейчас, — засуетился блондин, посадил меня обратно на постель и ушел обратно готовить.
В этом домике, затерянном в горах на севере Империи, мы провели три дня. Три бесконечно долгих, нежных и счастливых дня. Я оттаяла, осознала и… не вспоминала о мире за стенами. Я просто была с ним. Любила его, была любима им, таяла в его руках
