больше, и спокойно одевается на средний палец блондина. Лирвейн вытянул руку, полюбовался и, внезапно рассмеявшись, выдал:
— С каким же удовольствием я буду его демонстрировать так доставшим меня господам бюрократам и чиновникам! Которые с таким удовольствием ставили нам «палки в колеса». Я сначала непонимающе вскинула брови, а потом сначала сама улыбнулась, а после тоже рассмеялась. Да уж... безнаказанная демонстрация этого жеста под предлогом: «а вот и колечко Голоса, и что такого, что оно на среднем пальце»?! Лир, Лир!
Пока я веселилась, блондин, наоборот, стал предельно серьезным, и я не успела очнуться, как он текуче поднялся, перегнулся через стол и, обхватив меня за шею, заставил поднять голову и прикоснулся к губам коротким, но таким жгуче-страстным поцелуем, что меня бросило в жаркую дрожь.
— Н-н-не надо, — судорожно замотала головой, пытаясь отстраниться, убежать, но было некуда. Позади только спинка кресла.
Он прижался лбом к моему и тихо, почти неслышно вдохнул:
— Люблю.
— Тогда не мучай! — с тихим всхлипом отозвалась я, глядя в такие близкие, невозможно глубокие серые глаза. — Поздно, Лир, поздно, отступись, не рви мне душу!
— Не могу, — покачал головой, опять приникая к губам, но уже в томительно-нежном прикосновении. — Я без тебя не могу и не хочу.
Резко отстранился и, не оглядываясь, вышел из кабинета, а я осталась сидеть в своем императорском кресле. Наследная принцесса, почти Императрица, прошедшая испытание и, казалось, что теперь страшного может быть? Может... страшно — это когда сердце на части. И нет рядом того, моего самого теплого, самого рыжего, самого надежного, кого можно обнять и затеряться в запахе осени. Нет его рядом, потому зима и хвоя отвоевывает все больше позиций.
И мне страшно.
Страшно не устоять.
Предать.
Создатель, что же делать... так нельзя жить.
Да, так жить нельзя! Ты наследница, Аля, ты в ответе за страну. Ты должна быть сильной. Первая женщина на престоле, потому придется очень сложно. Кланы, церковь, стихии, кабинет Лордов, войска, маги. Ко всему этому придется искать подход. Изворачиваться, подкупать, искать слабые места. И Кейран тут лишь опора, костыль на первое время. А если тебе мешают... помехи стоит убрать. Как это ни больно.
Надо попытаться. Надо быть сильной. Надо быть собой, и нельзя сдаваться. Я не для того столько прошла, чтобы сейчас стать марионеткой! Пусть даже и любимого мужчины.
Не важно, какого именно.
И Рыж, и Лир пытаются влиять на меня, каждый со своей стороны. Каждый со своими целями, своими средствами. То, что недавно выкинул блондин, — это ни в какие рамки! Это подавление воли...
С Рыжом, правда, воля и разум улетучиваются совершенно добровольно.
Вот какая ирония, а?! Те, кто мог бы мне помочь справиться, сейчас играют в совершенно иные игры! «Инструменты» стоит держать на коротком поводке, но как это сделать?! Да, Лирвейн вроде бы вассал, давший клятву, но и что мы имеем?! То, что я всё равно бессильна!
Коротко рыкнула и решительно поднялась с кресла, провела ладонью по бедру, проверяя, там ли мешочек с артефактами, которые я хотела передать Оружейнику, и вышла из кабинета, сообщив секретарям, что на сегодня прием закончен.
Надо навестить леди Надин, а потом — резиденцию Хранителей. Мне нужны эти бездельники, которые там сидят и ничего путного не делают!
У меня кризис... в личной жизни, а мне Ярра не поймать!
Да, как ни странно, советоваться я собиралась именно с ним.
Тот единственный, кто вызывал доверие, кто был настолько... глубоким, настолько понимающим, что я могла бы ему всё рассказать.
Ну и, насколько знаю, Мидьяр у нас — бабник тот еще, а значит, симпатией к двоим сразу его точно не смутишь!
А ещё надо поговорить с Мариоль и, если её ситуация требует вмешательства, то отловить одного кота, крепко взять за шкирку и ласково рассказать, что его ждет, если он обидит Маришку. А ждет его членовредительство! В самом прямом смысле,
