что греет обоих… превратится в пожар. И они уже не смогут друг без друга. Ребенок будет тянуть её к Пламенеющему, а ты...ты знаешь, что случится на коронации. После этого Александра пошлет интересы Империи далеко и надолго, развалит страну, но всё равно не найдет того, что искала. Она — поворотный этап. Или развалит Империю, или сделает её великой.
Перестроив зрение, фейри выдохнул, оценивая объем работы. Да, белые нити разума были на поверхности, благодаря чему девушка и отыграла сегодня так замечательно, но они уже тускнели, уходили вглубь, уступая место иным. Боли, горю, и обреченности. Убрать! Нам это не надо.
Ему сейчас нужны иные. Ему нужны чувства. Любовь. Нужно забрать одно, и вывести из глубины души, куда это упрятали, совершено иное. Не добавлять, нет. Лирвейна девушка любила и тянулась к нему не меньше, чем сам орвир.
Но было ещё иное, было то, что крепче канатов, хуже якоря… истинная половинка. Огненно-яркое, пламенно-чувственное, то, что тянется друг к другу через миры и пространства.
Как же противно, как невыносимо то, что сейчас придется забирать эти узы. Но иначе никак.
Иначе гибель, и не только Империи.
Девочка, как же тебе не повезло, что ты всё же ступила на этот, не предназначенный для тебя, путь.
Тебя не должно было тут быть. Не должно.
Но у него не получилось. Потому рыжие дети никогда не родятся.
— Прости меня, принцесса.
Тинай Мираж Иссо, стихия, Грёзы изначальные, с помощью непризнанной королевы фейри, страховавшей его, аккуратно забирал, сматывал в яркий клубок чувства, узы половинок, и никогда не был так противен самому себе, как в этот миг.
Половинкам всегда помогали. Они делали миры светлее, они освещали всё вокруг себя. Они были священны.
Но есть иное. Есть глобальные задачи, есть Порядок.
Девушка металась, плакала даже во сне. Пыталась отползти в сторону и сворачивалась клубком, неосознанно стараясь удержать яркие огненные ниточки, которые перетекали, сматывались в клубок в руках Миража.
— Не получается, — наконец, устало выдохнул фейри. — Не могу забрать даже большую часть. Она не отдает.
— Ты же Грёзы!
— А она Проводник, и она горит своим Рыжом. Я не всесилен. Но нам хватит и этого.
— Но что теперь? — тихо спросила Ровена, наблюдая, как Иссо сворачивает пространство карманом, и бережно прячет там самое драгоценное, что есть в мире. Истинную любовь.
— Отдам, — тихо откликнулся Тинай. — Потом… через много-много лет.
— На смертном одре, как понимаю.
— Выбора нет.
— А что у неё к Лиру?
— Тут вообще всё сложно, — невесело усмехнулся повелитель чувств и эмоций. — Есть душа и дух. Душа вечная, она странствует по мирам. А вот дух привязан к конкретному миру и… можно сказать, выдается. Так вот… у Александры с Евграном связь душ, а вот с Лирвейном — связь духа. Потому и рвало её на части. Она будет с ним счастлива, не волнуйся, всё будет хорошо.
— Как?! — едко спросила Ро. — Как нашедшая половинку может быть счастлива с другим?!
— Ты меня слышала? — укоризненно взглянул на неё Князь. — После смерти вечная душа уйдет дальше, в иные миры, с тем же грузом, с каким пришла. Они друг к другу привязаны, и он её найдет. Её мужчина.
— А эта жизнь…
— Эта жизнь будет отдана любви духа. Он тоже…привязан. — Тинай усмехнулся. — Неужели эта составляющая её не достойна?
— А он знает?
— Лирвейн? — переспросил Тинай, устало потирая виски. — Нет. И не говори, иначе это погубит всё. Они должны пережить то, что близится, вместе. Ведь Пламенеющий дорог им обоим, как бы Лир не прятал это за другим. Друг есть друг. Дружба у них ведь тоже не простая. Они кровные братья.
— Создатель всемогущий, — простонала Хранительница, с ужасом глядя на Грёзы. — Что же мы наделали?!
— Спасли Империю, — горько улыбнулся Мираж. — Всего лишь…
Утро началось не очень хорошо.
Мне было плохо, так плохо, что я даже подумала, что заболела. Опустошение, и стойкое ощущение, что я… пуста. Как будто ушла часть чего-то жизненно важного, а то, что осталось — ныло, болело и царапало. Я прижала руку к груди, туда, где по
