Эмили была в этом уверена. Опустившись на мертвую кожу, частички некоторое время передвигались по ней, как рябь по озерной глади, пока не образовали идеально равномерный слой.
Все новые пылинки стягивались к руке бродяги, и Эмили решила продолжить эксперимент. Не сводя глаз с идущих на посадку частичек, она осторожно, стараясь не колебать воздух, натянула одеяло до самого подбородка мертвеца.
Как только его руки оказались укрыты одеялом, опускавшиеся пылинки замедлили свое движение, а потом лениво развернулись в неподвижном воздухе и двинулись прочь.
«Что это я только что видела?» Эта мысль занозой вонзилась в мозг Эмили, причиняя боль. Вначале красный дождь, теперь эта ненормальная пыль. Кажется, причиной возникновения странного нового мира, в котором она очутилась, было нечто куда более сложное и масштабное, чем банальный вирус.
И хотя Эмили была единственным живым человеком в радиусе Бог знает скольких миль, у нее появилось смутное тревожное ощущение, что она больше не одна.
Как Эмили ни старалась, она не могла избавиться от мысли, что о ней стало известно кому-то или чему-то непостижимому и чуждому. Может, виной всему паранойя, но ей казалось, что на ней вдруг сфокусировались изучающие взгляды миллионов невидимых глаз, которые следят за каждым ее движением. Она знала, что подобное невозможно, но не могла избавиться от беспокойства, спровоцированного этим ощущением. Эмили не могла дать адекватного объяснения происходящему. А от мысли, что мертвого бродягу придется оставить перед входом в магазин, ей делалось дурно, но что она могла поделать? Оттащить его куда- нибудь и похоронить? Пожалуй, он весил меньше, чем Эмили, особенно теперь, когда душа его навечно отправилась в заоблачный бар. Но где его похоронить? Подходящего места нет на много миль вокруг. Это дело спасательных служб. Вот если они придут…
Значит, нужно оставить бродягу тут, и пусть красные пылинки вьются над ним, словно мухи. Интересно, а куда делись мухи? С тех пор как прошел красный дождь, она не видела ни одного насекомого. В мозгу мелькнула новая мысль, но Эмили отогнала ее прочь. Все, что можно сделать, внесено в ее план. Она уже и так потеряла предостаточно времени, пытаясь разобраться с идиотским воздушным шоу, которое устроили ей красные пылинки. Ей было о чем побеспокоиться, и пришло время взять себя в руки и вернуться к первоначальному плану действий.
По соседству с цветочным магазином располагался тот самый мини-маркет, за беспорядками в котором она наблюдала всего лишь вчера. Сейчас улица была пустынна, и о недавних безобразиях напоминали только валяющиеся перед входом в магазин банки зеленой фасоли. Дверь была не заперта, Эмили толкнула ее и вошла.
Когда прозвонил электронный дверной звонок, Эмили издала удивленный возглас. Она так испугалась, что чуть было не напрудила в штаны. От внезапного всплеска адреналина сердце зачастило, как сумасшедшее, грозя проломить грудную клетку.
Эмили не знала, сколько подобных всплесков страха способен вынести ее организм, прежде чем она схлопочет разрыв сердца и умрет. Честно говоря, мысль об этом не очень-то ее расстроила: слишком уж леденила кровь возможность оказаться последним живым человеком на планете. В такой ситуации смерть поневоле покажется чем-то привлекательным.
– Не будь дурой, девочка! – сказала она вслух и хихикнула.
Хихиканье превратилось в смех, когда до нее наконец вдруг в полной мере, ударив наотмашь, дошло понимание того, в какую передрягу она попала.
Ситуация была просто абсурдной. Как и все ее знакомые, Эмили прожила большую часть жизни в убеждении, что она готова ко всему, уверена в собственных возможностях и нацелена на движение вперед. И вот что она имеет теперь: совершеннейшее одиночество и неподготовленность к ситуации, а еще – полную, абсолютную растерянность относительно того, что ей делать дальше. А сколько иронии в том, что единственный выживший человек – Эмили склонна была верить, что дело обстоит именно так – оказался журналистом! Такой материал для сенсационного репортажа – и ни одной живой души, чтобы прочесть этот репортаж. Нет, это на самом деле слишком.
Эмили почувствовала, что ее ноги готовы вот-вот подломиться, смех вдруг сменился слезами и всхлипами, а внутри поднялась горячая волна отчаяния и страха. Она попыталась обуздать эти чувства, да только ни единого шанса с ними справиться у нее не было. Закрыв лицо руками, Эмили разрыдалась над всем, что отныне было потеряно.
Все, что было ей дорого, в мгновение ока исчезло. Родители, Натан, музыка, телевидение, театр, друзья и коллеги, работа – все, ради чего стоило жить, – в один далеко не прекрасный день оказалось похищено, и она осталась у разбитого корыта, одинокая и потерянная. С тем же успехом она могла бы оказаться на Марсе.
