— Да.
— А ваши друзья?
Я пожала плечами. Повернулась к ребятам — и коротко разъяснила проблему. Почему мы не идем дальше. Сколько там гройнов. Чем это нам грозит. Драться будем?
— Дурацкий вопрос, — обиделся Лютик. — Ёлка, еще раз — и ты точно в глаз получишь. Хоть и женщина.
— А ты — поэт доморощенный. Так что, драться будем?
— Конечно.
— Спрррашиваешь. — Эвин на глазах перетекал в промежуточную форму — полуволка-получеловека. Вроде и на двух ногах, но шерсть, клыки, когти, уши и полуволчья морда — тоже в наличии. Ночью увидишь — и ночной горшок уже не понадобится. Никогда. Если маги энурез не вылечат.
Это Эвин не нарочно. Просто ему так удобнее пользоваться всей своей силой.
Лерг пересчитывал накопители.
— Должны управиться. Ёлка, что ты хочешь с ними сделать?
— Мне плевать, лишь бы они убрались из бухты, — пожала я плечами. — Возможно… Ребята, а давайте выбросим их на скалы?!
— Куда именно? — Эвин пока еще не понял. А вот Лютик — уже. К северу от Милотана находилась полоса неосвоенного побережья. Скалы, рифы, ни одного толкового участка плодородной земли. Почему так? А почему бы и нет? Рекультивировать — слишком долго и хлопотно. Вот когда население разрастется до такой степени, что или — или, тогда его величество и будет потрошить казну. А пока — незачем.
Изменять природные условия, рельеф, почву, растить траву и деревья, вообще окультуривать участки — дорогое удовольствие.
Если слевитировать гройнов именно туда — они так и останутся на суше. Хотя нам уже будет все фиолетово. Мы пойдем на следующий круг перерождения.
Моего плеча коснулись холодные пальцы. Я не вздрогнула. Просто повернулась — и взглянула в глаза… спасенному нами сирениду. Ведь и трех часов еще не прошло. А кажется, это было в другой жизни?
— Не торопиться… умирать, — он говорил на языке людей, и поэтому его понимали все присутствующие.
— Каждая минута нашего промедления тут — чья-то погубленная жизнь там, — коротко ответила я.
— Не спешить. Мы предлагаешь… отдай гройн нам?
Я хлопнула ресницами. Открыла и закрыла рот. И родила:
— Да хоть всех! Но как?
Сиренид усмехнулся. А потом полез за пазуху — и достал крохотный кувшинчик на веревочке:
— Моя бабушка делать… давно, еще там… Дотронешься…
Ей-ей, увидь я это в мире техники — приняла бы за сувенир. Делают такие иногда, для ароматических веществ. Но этот кувшинчик был плотно зашит, залит чем-то темным и подвешен на тонкий длинный шнурок. Я послушно коснулась кончиками пальцев какой-то плотной синей кожи.
И задохнулась от восхищения.
Мастера, боги, какие мастера! Да их надо приглашать в Универ, чтобы преподавали магию разума! Этот кувшинчик был… сокровищем! По-другому и сказать нельзя. По существу, он представлял собой переходник между разумом животного (любого, от блохи до гройна) и человека (сиренида). Ни о каком подчинении не шло и речи. Просто амулет позволял переводить мысли одного во что-то простое и понятное для другого. Например, перевести кошкино «Мяу!» в понятное человеку «Рыбки! Пора обеда!».
То, чего я безуспешно пыталась достичь с Дымком, лежало у меня в руках.
Сиренид улыбнулся:
— Мы… не уравлять…
— Управлять.
— Да. Мы — нет. Мы — договариваться. Они нам — защита, помощь, охрана… Мы им — корм, спасение паразитов…
— От паразитов.
— Да. От паразитов. Уход. Любовь.
— Они же ядовиты! — вырвалось у Лютика.
— Не для… наш, — пожал плечами сиренид.
