– Билли, я…
Наверху по лику газового гиганта пробежали фиолетовые полосы ионизации. С гулким свистом переместилась воздушная масса. Потом другая. Потом на орбите возник огромный шар изумрудного пламени: это «Белая кошка», надо полагать, отбивалась от звена «Муара Кришны». Серию Мау вдруг разорвало пополам: половина на корабле, половина внизу, с Билли Анкером. По всему континууму, разделявшему эти половинки, зазвучали сигналы тревоги; математичка пыталась отсоединить ее от уловки.
– Оставь меня! – завизжала она. – Я хочу остаться с ним! Кто-то же должен остаться с ним!
Билли Анкер усмехнулся и покачал головой:
– Вали отсюда, детка. Там наверху дядя Зип. Вали побыстрее.
– Билли Анкер, но я же их на тебя навела!
У него сделался усталый вид. Он смежил веки:
– Я сам их на себя навел, девочка. Убирайся. Ныряй на глубину.
– Прощай, Билли Анкер.
– Только вот что, детка…
Она обернулась и увидела, что он мертв.
«Я таки в это вляпалась, – в отчаянии сказала она себе. – Потрахушки и драчки. Я же себе обещала, но все равно вляпалась».
Потом: «Дядя Зип!» Ужас парализовал ее. Как она могла так недооценить толстяка, не понять, как он умен и как раскинулся по Галактике. В тот миг, когда решила заключить с ним сделку, уже попалась.
24
Бросая кости[55]
– Если я прорицатель, то почему же я только и вижу что прошлое?
Когда Эд задал этот вопрос Сандре Шэн, то помощи, как и ранее от Энни Глиф, не дождался. Директриса лишь едва заметно пожала плечами.
– Думаю, надо больше тренироваться, Эд, – ответила она. Закурив, задумчиво уставилась в угол комнаты. – Думаю, надо больше работать.
Эд был неспособен расшифровать этот ее отстраненный взгляд. Катастрофа в главной палатке ее, казалось, даже умилила. Накачала энергией: другие проекты Сандры Шэн процветали, и она каждый день давала представления. Старперов из бара дюнного мотеля выставили: зайдя туда, Эд увидел, как она расставляет повсюду свою аппаратуру, которую привезла ночью в ящиках без меток. Аппаратура была однообразно старая. Электропровода в тканевой оплетке, бакелитовые корпуса, проигрыватели с маленькими иглами. Даже какой-то усилитель на вакуумных лампах.
– Господи, – протянул Эд, – оно же
– Забавно, правда? – спросила Сандра Шэн. – Этим предметам четыреста пятьдесят лет, плюс-минус. Эд, пора нам наладить совместную работу. Берем голову в руки. Для начала нужно тебя привязать ремнями за запястья…
У нее возникла идея привязывать Эда ремнями за руки и ноги к большому, грубой работы, деревянному стулу, который прибыл в числе прочего груза. Сама Сандра Шэн занялась наладкой лампового усилителя. После этого нахлобучила аквариум Эду на голову и стала задавать ему вопросы, добиваясь нужных ответов. Голос ее казался Эду близким до интимности, словно она вместе с ним странствовала по морю Алькубьерре среди угрей, направляясь к неприятным откровениям юности. Вопросы для Эда оставались бессмысленны.
– Как считаешь, Эд, жизнь отпетая сука или нет? – спрашивала Сандра Шэн. Или: – До двенадцати умеешь считать?
Впрочем, ответов своих он не слышал. Часть Эда внутри аквариума никак не стыковалась с частью снаружи: во всяком случае, простых способов не было. В бар дюнного мотеля заползали сумерки, рассеченные последним лучом белого солнечного света. Женщина азиатской внешности склонилась над барной стойкой, закурила, кивнула собственным мыслям. Получив устроивший ее ответ, повернула тумблер аппарата. Занятные синеватые разряды независимо друг от друга вырвались с катодов. Человек в кресле задергался в конвульсиях и вскрикнул.
По вечерам Эду приходилось давать представления. Он сильно уставал. Зрителей приходило все меньше. В конце концов осталась только мадам Шэн, следившая за ним из зала. На ней было изумрудное коктейльное платье с откровенным декольте. Эд стал подозревать, что зрители ее не интересуют. Он понятия не имел, чего Сандра Шэн от него хочет. Он пытался с ней поговорить перед шоу, но та лишь уговаривала его не беспокоиться.
