как K-технология навеки срастила их. Математичка облекала ее – ласковая, терпеливая, дружелюбная, нечеловеческая, древняя, как гало. Она в любой ситуации за ней присмотрит. Но мотивы действий математички оставались совершенно непонятны.
– Иногда я тебя ненавижу, – сказала ей Серия Мау. И, приверженная честности, нехотя уточнила: – Иногда я ненавижу себя.
Серии Мау было семь лет, когда она впервые увидела K-рабль. Помимо воли, пораженная его целеустремленной конструкцией, она восхищенно закричала:
– Я не хочу
Она тогда была тихая девочка, уже сжатая тисками внутренних противостояний.
– Гляньте.
Кто-то взял ее и резко встряхнул, как тряпку. Что-то – чувство, в конечном счете взявшее верх над остальными, – прокатилось по ее телу. Вот чего ей тогда захотелось.
Теперь она передумала, но боялась, что уже слишком поздно. Пакет дяди Зипа поманил ее обещаниями, но ни к чему не привел. Осторожности ради она изолировала его от остальных элементов корабля.
Видимая часть пакета лежала на палубе, в одной из маленьких кают обитаемой секции, в небольшой красной картонной коробке, перетянутой блестящей зеленой ленточкой. Дядя Зип преподнес ей пакет в обычной своей манере: с подписанной поздравительной открыткой, где красовались ангелочки, лавровые венки и горящие свечи, добавив к этому две дюжины роз на длинных стеблях. Розы теперь были раскиданы по палубе, увядшие, потемневшие лепестки едва заметно колыхало потоками прохладного воздуха.
Коробка, однако, представляла наименьший интерес. Ее содержимое было очень старым. Как бы ни пытался дядя Зип замаскировать сей факт, а все ж очевидно: ни он, ни кто другой понятия не имеют о первоначальном назначении пакета. Некоторые артефакты рассказывали о себе сами, через посредство устаревших на миллионы лет вместе со своими ожиданиями квазиличностей. Эти либо впадали в безумие, либо оказывались испорчены, либо предназначались для чего-то совершенно непостижимого. Их забросили, они пережили первоначальных владельцев. Любая попытка понять их с необходимостью относилась к области догадок. Люди вроде дяди Зипа могли установить программы-посредники, но почем знать, что? на другом конце мостика? В коробке действует код, что само по себе опасно. Еще там находится какой-то нанотехнологический субстрат, предположительная среда запуска этого кода. Вероятно, код нужен для постройки какого-нибудь объекта. Но при попытке активации из пустоты негромко зазвенел колокольчик. Некое подобие белой пены, казалось, вылетело из коробки, забрызгав розы; женский голос, вежливый и, скорее, отстраненный, попросил позвать доктора Хэндса.
– Я не знаю никого с таким именем, – сердито отвечала Серия Мау. – Не знаю никого с таким именем.
– Доктора Хэндса, пожалуйста, – повторил пакет, словно не слыша ее.
– Я не знаю, чего ты
– Доктора Хэндса в операционную, пожалуйста.
Пена продолжала растекаться по палубе, пока Серия Мау снова не отключила программу. Она подумала, что, внимательно принюхавшись, можно было бы различить ароматы миндаля и ванили. На миг запахи так ясно проступили из ее памяти, что ей стало не по себе. Весь сенсориум словно бы отцепился от «Белой кошки», с которой был сочленен уже двадцать лет, перевернулся вверх тормашками и беспомощно поплыл во тьму. Серия Мау в баке забила конечностями. Она ослепла. Она потеряла ориентацию. Она испугалась, что сейчас потеряет себя, умрет, перестанет существовать. Из углов, как пауки из паутины, тревожно выползали теневые операторы, перешептываясь и хлопая друг друга по ладоням.
– Вот сделанное, – напомнил один другому, – а вот то, что остается незавершенным.
– Она такая малышка, – проговорили все в унисон.
Ответный вопль Серии Мау давал лишь отдаленное представление о силе ее тоски, отвращения к себе и сдавленной ярости. Что бы она там ни твердила им на парковочной орбите Мотеля Сплендидо, а ее мнение переменилось. Серия Мау Генлишер хотела снова стать человеком. Хотя, наблюдая за пассажирами, она зачастую сомневалась в этом желании.
Она полагала, что их четверо или пятеро. С самого начала трудно было сосчитать, поскольку одна женщина оказалась клоном другой. Они погрузили на борт добрую тонну оборудования, в основном полевые генераторы, и принялись с уверенной вальяжностью шляться по кораблю. Одежда их казалась практичной, пока не поймешь, насколько тонка ее ткань. У женщины напористая стрижка ежиком, волосы слегка покрыты муссом. У мужчин дискретные мозговые имплантаты, анимированные логотипы – дань уважения великим корпорациям прошлого. «Белая кошка», с ее аурой скрытности и явно военными функциями, быстро сбила с них мальчишеский задор. Никому из пассажиров еще не приходилось общаться с K-
