от них и оторвался, будто не устав.
Маг, выслушав доклад Патавилетти, не меняясь в лице, холодно выдал:
— Это всего лишь мальчишка, и он был близко. Я начинаю разочаровываться в ваших людях… сильно разочаровываться.
— Мои люди даже без брони и оружия — неважные бегуны.
— Мне не помнится, чтобы по этому поводу на вас жаловались.
— Они воины, а не трусливые зайцы. Ведь обычно на такие дела мы идем конными. Плохо, что ни одной лошади нет.
— В таком лесу лошадь не очень-то поможет.
— Мы бы догнали его еще вчера, если не раньше. В тех местах лошадям было бы легче. Пеший от конного не уйдет.
— Ну что же, будем двигаться дальше. Ничего другого нам не остается.
— И как долго?
— Сегодня не получилось, схватим в другой раз.
— У нас вообще-то беда.
— Вы говорите о раненом? Не похоже, что он сильно пострадал.
— И тем не менее это так. Стрела очень уж нехорошая. Охотничья, с широченным наконечником, с зазубринами по краям. Так специально задумано, чтобы из раны не выпадала и зверь быстрее терял кровь.
— Рана туго перевязана, не потеряет.
— Не в том дело. Мясо ему до самой кости развалило, и что самое скверное — задело сухожилие. Он не сможет идти, так что нам придется его нести. С такой дорогой быстро тащить носилки не получится, мы будем двигаться гораздо медленнее.
— Никаких носилок. Бартолло останется здесь.
— Как так?!
— Оставим ему еды, пойдем дальше, поймаем мальчишку, после чего вернемся за ним.
— Здесь нет воды.
— Внизу, похоже, протекает ручей. Оставим его на берегу.
— Да вы будто спятили. Простите, конечно, за резкие слова, но так оно и есть. Один в этом лесу он долго не протянет.
— Он не умрет от жажды и голода.
— Звери порвут.
— У него останется оружие. Неужели Бартолло не сладит с каким-нибудь медведем?
Патавилетти провел рукой перед собой:
— В этом лесу могут оказаться твари, которые в зубах ковыряются матерыми медведями. Сами разве не видите, каково здесь?
— Да пусть здесь даже древние демоны кишмя кишат, нам придется его оставить. Вы прекрасно понимаете, что лишняя обуза нам сейчас ни к чему. Мы и без нее не можем поймать мальчишку, а с ней шансов станет еще меньше. К тому же это приказ. Или вы позабыли, кто здесь командует?
— Не забыл. Но должен сказать вам прямо, ребятам такой приказ не понравится. Народ у меня надежный, ни разу не подводил, но даже их недолго довести до бунта, если такое сделать. Бартолло ведь им не чужой. Да и достал уже всех этот бег. Сильно достал. Кажется, что он никогда не закончится. Кому охота забираться все дальше и дальше в глубь Такалиды? Многие косо поглядывают и перешептываются, это плохая примета. А вы взамен лишь раздаете обещания, в которые никто не верит.
— Ты о чем это?
— Я о том, что вы говорили, будто нас щедро вознаградит сам император.
— И что же не так в моих словах?
— Ребята думают, что императору нет дела до таких, как мы. И до амулетов этих тоже. Ведь всякий знает, что войны выигрывают не маги, а тяжелая пехота.
Мексарош растянул губы в улыбке замороженной змеи:
— Значит, так? Они не верят в благодарность императора и ценность амулетов?
— Мои ребята — люди простые. Не верят.
Маг обернулся и громко, чтобы слышали все, заявил:
— Подойдите, я хочу кое-что рассказать. Это должны знать все. — Дождавшись, когда воины подтянутся, он продолжил: — До меня дошли слухи, будто вы не очень-то поверили в интерес императора к амулетам мертвого лэрда. Это так?
