обращаться на «вы».
– Всё изменилось?
– Хорошо, что ты сама заметила. – Галанит зевнул. – Не люблю лишать людей иллюзий.
– Неужели?
– Ладно, люблю, – рассмеялся Арбедалочик. – Мне нравится наблюдать, как люди плавно переходят от самоуверенности к животному страху. К ужасу. – Абедалоф подошел к столику. – Вина?
– Воды.
– Лимонад?
– Просто воды. Не хочу терять дополнительные иллюзии.
– Какие могут быть иллюзии насчёт лимонада?
– А вдруг ты мне его и правда дашь?
Галанит обаятельно улыбнулся.
Они разговаривали в «белой» гостиной, в большой зале, уставленной соответствующего цвета мебелью, с белыми с золотом гардинами, шёлком на стенах и картинами в тонких, «современных» рамах. Белыми картинами, потому что все художники писали приотскую зиму.
Абедалоф выглядел под стать: белоснежные сорочка, брюки и туфли, белого золота часы на руке – мода на подобные украшения только появилась, и они ещё не вытеснили привычные карманные хронометры, – и широкая улыбка в тридцать два белых, как миниатюрные айсберги, зуба.
На его фоне грязный и порванный в нескольких местах мундир девушки выглядел жалко, но Кира компенсировала унылый внешний вид горящим взглядом и уверенным поведением. Ей пришлось ждать несколько часов: «господин директор изволят заниматься другими делами», однако пребывание в запертой комнате без окон никак не отразилось на поведении девушки.
– Отец хорошо над тобой поработал, – признал Арбедалочик. – Сделал свою копию.
– Спасибо.
– Не торопись. – Галанит подал девушке хрустальный бокал с водой. – Извини, но я считаю Винчера тупым, недалёким и не способным на компромисс человеком. Идиотом, если коротко.
– Гордым и смелым, – уточнила Кира.
– Я вижу, у нас полное взаимопонимание. Мы говорим об одном и том же, только разными словами. – Абедалоф с удовольствием глотнул вина и продолжил: – Не считай меня плохим хозяином, поужинаем позже, не хочу мешать разговор с едой… Любишь рыбу?
Светское начало разговора девушка восприняла спокойно, Арбедалочику не подыгрывала, но и не раздражалась, заставляла себя держаться. Однако всё хорошо в меру, пора заканчивать с лицемерными улыбочками.
– Зачем я тебе? Хочешь надавить на отца?
– Я спас тебе жизнь, – кротко напомнил галанит, не среагировав пока на «ты».
– Или взял в плен.
– Ах да, ты ведь не знаешь… Ночью в Фадикуре был бунт, пленные сдуру пошли на пулемёты.
– Нет…
У девушки расширились глаза, а обрадованный галанит небрежно продолжил:
– Приотцы, надо сказать, дичают на глазах.
– Вы превращаете нас в зверей.
– Вас?
– Кардонийцев, – глухо уточнила Кира.
– Так ведь вы не особенно против, – пожал плечами Арбедалочик. – Быть зверем легко: живи инстинктами, слушайся хозяина – и всё будет хорошо. Вина?
– Мы не сдадимся.
– И замечательно.
– Что?
– Какая же ты всё-таки дура, – вздохнул галанит, с презрением разглядывая растерянную девушку. Затем поднялся и мягко прошёлся по комнате. Задержался у белоснежного рояля, провёл пальцем по блестящей крышке, усмехнулся. Вернулся к столику и взялся за бокал. – Почему тебя так удивляет, что я всецело на вашей стороне? На стороне истинных патриотов Кардонии, людей
