Валентин брезгливо поморщился, но не произнес ни слова.
— Алан, — негромко произнес я, — не дави на него, присаживайся.
— В самом деле? — удивился Портер.
— Садись, — подтвердил я и спросил: — Валентин, как давно ты знаком с Шарлоттой Ли?
— Мне нужен адвокат, — заявил в ответ паренек. — Я знаю свои права, мне нужен адвокат. Я ничего не буду говорить без своего адвоката!
— Никто тебя ни в чем не обвиняет. Произошло небольшое недоразумение.
— Мне нужен адвокат.
Захотелось, подойти и отвесить ему подзатыльник, но я сдержался и вместо этого спокойно улыбнулся:
— Если ты не начнешь отвечать на вопросы, мы задержим тебя и объявим главным подозреваемым в убийстве Шарлотты. Да, все это шито белыми нитками и любой мало-мальски опытный адвокат легко добьется твоего освобождения под залог, а дело за неимением улик рассыплется само собой, но советник Ли вряд ли будет спокойно смотреть, как убийца его племянницы спокойно разгуливает на свободе. Не сможет добиться уголовного преследования — раздавит с помощью общественного мнения.
— Я ее не убивал! — выкрикнул Валентин. — Не убивал, ясно вам?
— Ты ее любил? — спросил Алан.
— Да!
— Она тебя бросила?
— И что с того?
— Вы с ней ссорились и ты продолжал ее преследовать?
— Я хотел ее вернуть!
— Разозлился и убил в припадке ярости, — подытожил Портер. — Непредумышленное убийство на почве страсти, получишь лет десять, выйдешь через пять.
— Зачем вы это говорите? — Паренька передернуло от омерзения. — Зачем вы все так извращаете?
— Где ты был во время убийства, Валентин? — спросил я тогда.
— Не знаю, — пожал плечами подозреваемый. — На приеме у Бартонов, наверное. А какое именно время вас интересует?
— С полуночи до восьми утра первого числа, — подсказал я, намеренно очертив больший интервал времени, чем требовалось.
— До шести утра мы были на приеме, потом поехали домой.
— Ты был с родителями? — вновь взял Алан подозреваемого в оборот.
— Да.
— Никуда не отлучался?
— Нет.
— Кто это может подтвердить?
— Да кто угодно! Мои родители, Бартоны, шофер…
Алан выдернул из стопки писчей бумаги чистый лист и придвинул его и карандаш к пареньку.
— Пиши.
Валентин принялся перечислять имена; я какое-то время наблюдал за ним, потом спросил:
— Как давно ты знаешь Шарлотту?
— С первого курса.
— Год?
— Полтора.
— Ты ее хорошо знал?
Валентин оторвался от листа, с подозрением глянул на меня и осторожно подтвердил:
— Достаточно.
— Вы были близки?
Лицо паренька налилось краской, он стрельнул глазами в сторону стенографистки и выдавил из себя:
— Нет, — и сразу перешел в наступление: — К чему эти вопросы?!
Я только пожал плечами.
— Мы просто беседуем. Так почему вы расстались?
