В этот момент срезанный нос дрезины рассек пелену Вечности; движок на миг сбился, пол дрогнул. Резкий толчок отбросил меня в сторону, я навскидку пальнул из револьвера в дверной проем, но тут же прыснула щепками деревянная стенка рубки. Длинная очередь прошила крашеные доски, сразу несколько сущностей угодили в меня и сбили с ног.
Почувствовал лишь, как вспыхнуло в груди жгучее пламя, а потом ледяной волной нахлынула Вечность и сознание погасло, стертое безвременьем, будто мел мокрой тряпкой с классной доски. Остались лишь шепотки.
Шепотки, шепотки, шепотки…
А потом сгинули и они. Время повернуло вспять, шестеренки мироздания превратились в жернова, и своим размеренным вращением принялись перемалывать воспоминания, устремления и чувства в призрачную пыль, в ничто.
Прошлое потеряло всякое значение, будущее исчезло, и лишь тонкая нить настоящего продолжала связывать меня с реальностью. Но сколько я ни хватался за нее, она все тянулась и тянулась, как разматывается леска с катушки спиннинга. А воспоминания продолжали превращаться в выцветшие фотографии, желтели и рассыпались, словно труха.
Не знаю, сколько я провалялся в бреду, пока собственное время, текшее в моей крови и заставлявшее биться сердце, не пережгло пробившие грудь сгустки Вечности и не застопорило механизм спятившего хронографа. На миг воцарилось равновесие, и ко мне уже понемногу начало возвращаться сознание, как вдруг по оголенным нервам стеганул электрический разряд.
Ах-ха!
Одной рукой я оттолкнул от себя Алана, другой выдернул из шеи иглу шприца. Попытался выругаться, но вместо этого повалился на спину и зашелся в приступе судорожного кашля, когда загорелись огнем простреленные легкие.
— Виктор! — придвинулся ко мне детектив. — Ты в порядке?
Я вновь оттолкнул детектива, ощупал залитую кровью рубашку и с неимоверным облегчением осознал, что раны затянулись сами собой.
Повезло. Повезло, что карабины под револьверный патрон.
С пулями такой номер бы не прошел.
— Виктор!
— Успокойся, — прохрипел я и сплюнул на пол кровавый сгусток. — Со мной порядок. — Потом выглянул в дверной проем и только тогда сообразил: — Черт, да мы в Вечности!
— А здесь не так уж и жутко…
— Гангстеры! — вспомнил я и ухватил детектива за рукав плаща. — Они запрыгнули на дрезину!
— Здесь никого, кроме нас, — уверил меня Алан. — Ты, я и мертвец, но его в расчет можно не брать.
— Черта с два! — Я со стоном поднялся на ноги, вышел из простреленной рубки и позвал за собой напарника: — Надо избавиться от него! Быстро!
Мы перевалили за борт покойника с простреленной головой, и тогда я позволил себе немного расслабиться и усесться на мелко-мелко дрожавший под ногами пол.
— Эй, только не засыпай! — потормошил меня Портер. — Что дальше?
Я проигнорировал его вопрос, потер шею и спросил:
— Ты на кой черт вколол мне эту гадость?
— Ну как… — растерялся детектив. — Ты без сознания валялся, что еще делать было? Я подумал, тебя из-за Вечности заморозило!
— Меня заморозило из-за трех сущностей, — поморщился я и потер грудь, — а никак не из-за Вечности. А эта инъекция мне чуть все внутренности не поджарила. У меня талант, Алан. Талант! Мне хватает собственного времени, для меня его избыток — что для тебя доза морфия. Понимаешь?
— И что теперь?
— Не знаю, — покачал я головой.
— Извини.
— Пустое.
— И сколько попаданий ты способен перенести?
— За один раз? — уточнил я. — Не знаю. Но три сущности едва меня не прикончили.
— Любому другому хватило бы и одной.
— Не любому.
— Ну да, — кивнул Портер. — Любому бесталанному вроде меня.
