Она как-то совсем не удивилась, лишь слегка пожала плечами, убрала рукой с лица прядь волос, которую бросил ветер, затем сказала:
— Лети в Вайоминг. Или жди, когда наши первые пилоты вернутся. Только из них инструкторы…
— Других не ожидается, — усмехнулся я.
— Это уж точно. Если не провалится кто-то.
— И когда они вернутся?
Она задумалась, что-то подсчитывая, потом ответила:
— Первоначальный курс, до самостоятельных полетов — сорок часов. Потом шестьдесят часов практики с инструктором как с грузом, это интенсивная программа. Потом обучение по типу самолета еще примерно столько же. По прикидкам должны уложиться в шесть недель, они же целый день занимаются, с утра до вечера, и ничего больше не делают. Потом как-то должны полететь.
— И учиться я буду уже от них, так?
— Самого толкового сделают инструктором, — сказала она, хотя идея ее явно не вдохновила.
Но опять вспоминается поговорка про простую бумагу и гербовую. И как-то вспомнились фронтовые летные училища «взлет- посадка», выпускники которых редко на войне долго заживались. У меня дед по отцу так и погиб — окончил училище, прибыл на фронт, сделал два боевых вылета на «Яке». Потом похоронка. Впрочем, здесь не война… в основном, так что не все так печально.
— Ладно, ты во сколько заканчиваешь? — спросил я. — И когда у тебя ланч?
— Ланча нет, я здесь поем, а закончу в пять примерно. Все равно курсанты больше не выдержат, мы тут в интенсивном режиме занимаемся. А что?
— Ну как что? — удивился я такому вопросу. — Вечер вдвоем и все такое. Насладиться отпуском.
— После пяти, — был выдан краткий ответ.
— После пяти, — преувеличенно грустно кивнув, повторил я следом. — А до пяти что мне делать?
— Придумай что-нибудь, ты уже большой.
— А может… — я посмотрел на нее с сомнением, — найдем пятнадцать минут и темный уголок? Ждать будет легче.
— Здесь нет темных уголков. В темных уголках сам знаешь что заводится.
— Там заводится секс, — засмеялся я. — Ладно, ты мне вот что скажи: там у вас «фоксбэты» стоят в рядок, во-он там вон, — показал я пальцем.
— Белый с синей полосой — мой.
— Просто твой?
— Просто мой.
— А что ты раньше не сказала?
— А ты и не спрашивал. Забыла, если честно, я на нем практически и не летала, — махнула она рукой и неторопливо пошла как раз в ту сторону. — Когда вывозили сборочные комплекты, я просто сказала, что один заберу себе. Никто не возражал — самолетов много, пилотов мало. Заплатила только техникам за сборку. Хочешь воспользоваться?
— А можно?
— А что за проблемы? — удивилась она. — Бензин только купи — «авгас» здесь дороговат, его из Вайоминга везут, «Хаски Энерджи» не производит. А так бери и летай, если хочешь.
— Ладно, договорились.
— Тогда целуй и вали отсюда до вечера. Только честно целуй, чтобы все видели, понял?
Поцеловал как надо, протяжно и так, чтобы видели. Думаю, что видели.
Потом сел в машину и поехал.
Жизнь, просто жизнь, без всяких заварух и прочего, может быть странной. По крайней мере, ощущаться таковой. С непривычки. Когда она у меня была, нормальная-то, если считать с момента первого провала? Немного была в Захолмье, да и все. И теперь, когда я въехал в пределы Грэнд-Сентера, поймал себя на мысли, что делать мне просто нечего. Нет, найти себе занятие и вправду не проблема, но мне точно не надо ничего расследовать, ни от кого убегать, ни за кем гнаться и никого уже не нужно искать. Я просто предоставлен самому себе, и более того — я нахожусь в почти что нормальном месте. Это даже не малолюдный Гарден-Сити, где всего тысяча человек жила форпостом на окраине «индейской территории», это почти что заселенный городок. В который еще и новые люди продолжают прибывать. Я в штабе краем уха успел услышать, что с последней сменой больше ста восьмидесяти новых людей привезли с разных Баз. Не так уж мало.
