В эфире тишина, все просто ждут. Затем от Алекса:
— «Глаз-два» вызывает «Блэйд-один», как принимаешь?
— «Блэйд-один» на приеме.
— «Блэйд-один», вижу одну машину, время и направление соответствуют.
— «Глаз-два», принял. «Молот-один», здесь «Блэйд-один», как слышишь?
Голос Митча дошел ко мне уже через ретранслятор, как и мой до него:
— «Молот-один» на приеме.
— «Молот-один», ждите сигнала.
— «Блэйд-один», я все слышал, — вновь прозвучал в наушниках голос Митча. — Готовность полная.
Ну да, он же на частоте сидит не слезая, просто молчал до этого.
Слышен звук двигателя, приближается. Солидный такой мотор, из больших и мощных. И тихий, на самых низких катит, чтобы не шуметь. Ага, вон он, едет, большой пикап на поднятой подвеске. Смена. Неужели пока на связь не выходили? Я на всякий случай дал подобранную с трупа короткую рацию Робу, сказал, чтобы тот хоть что-то промычал в нее, если с ним выйдут на связь, — вдруг сработает.
Нет, не тормозят, прямо сюда чешут. Когда опознаваться-то будут? Когда остановятся?
Прицелился в лобовое. Точно, водитель в ночнике, а вот тот, что рядом с ним сидит, — без. На всех не хватило? Очень может быть. А может, просто не надевали — и так нормальная видимость, а ночник на лице не так чтобы комфортабельная штука, он увесист и неудобен, его все время снять хочется.
Останавливаются. И сидящий справа что-то в рацию говорит — похоже, опознается.
— «Блэйд-один» всем! Хо-о-о-А!
И выпустил короткую очередь в водителя. Автомат завибрировал у плеча, ударило в нос запахом кордита, резким, химическим, острым как нож на фоне чистого ночного воздуха. Лобовое стекло пикапа покрылось кучкой светлых пятен, а я выпустил туда же вторую очередь, третью, чтобы наверняка достать свою цель.
Машина дернулась, неожиданно ускорилась, рыкнув мотором, и я почувствовал волну острого разочарования — не попал! И тут же накатило облегчение, потому что пикап плавно свернул в сторону, с ходу ударился левым передним колесом о бордюр, подскочил на нем и с глухим ударом и звуком сминаемого железа и ломающегося пластика впилился прямо серединой решетки в колонну, уже там остановившись как вкопанный.
Следующая мысль была еще хуже — он вышел из секторов обстрела Карла и Роба, но и тут я ошибся — не вышел, разве что Робу пришлось наклониться через ограждение.
Я успел увидеть, что сидевший рядом с водителем человек нырнул вниз, уходя от обстрела, — все как я и ожидал. Второго не видно, а затем началась стрельба еще из двух стволов, а я добил свой магазин по лобовому, продолжая крошить его на сидящих внутри, а потом скомандовал в рацию:
— «Глаз-один», на позицию!
— Принял! — услышал я голос Хэнка.
Стрельба по пикапу продолжалась, и, надеюсь, по тем его местам, где риск поразить сидящих внутри был минимальным. Когда человек в машине, вокруг темно, а машину насквозь прошивают пули, ему очень страшно, а сопротивляться трудно, почти невозможно. Непонятно откуда стреляют, потому что не выглянешь, непонятно сколько стрелков, нет маневра, нет укрытия, нет возможности отбиваться. Можно только лежать внутри или попытаться выбраться наружу, что и произошло: передняя правая дверца резко открылась, чье-то тело неуклюже выпало на бетон подъездной дорожки, попыталось откатиться в сторону, относительно успешно, затем ползти на локтях, а затем ему в бедро ударила одна, вторая пуля — и тело неожиданно обрело громкий голос.
Послышался рык дизеля «джи-вагена», квадратная машина с неуклюжей башней наверху показалась, огибая стоянку, остановилась метрах в пятидесяти от избиваемого пулями пикапа, и тогда я дал команду «прекратить огонь».
Стрельба стихла, но стихла именно здесь, потому что стали слышны доносящиеся откуда-то очень издалека пулеметные очереди и разрывы гранат — группа Митча громила ранчо из всех стволов.
— Если кто остался в живых — может сдаться! — крикнул Хэнк из своей пулеметной башни.
Солдат Джейн выскочила из машины и укрылась за ней, наведя автомат на корчащегося на асфальте бандита. Ну хоть так, не в атаку бросилась и не убежала в слезах, пятерку ей. Будем дальше учить.
Один в живых явно остался, потому что орал громко, вцепившись окровавленными ладонями себе в бедро. Заодно доказывая,
