Акостой.
– В Панаме, – уточнил Бисон.
– Да, в Панаме. Я не могу доказать, что именно Браун участвовал в убийствах непосредственно, но они убивали, довольно много. Уже не для развлечения, Браун познал смысл, зачем вообще убивают.
– За деньги?
– Да, за деньги. И там они влезли в наркотики.
– И теперь… – поощрил он меня к продолжению.
– Теперь Браун здесь. Часть их банды уцелела, так что не исключаю, что он здесь не один.
– У меня несколько вопросов. – Бисон взял лист с фото и перевернул его картинками вниз. – Что на него сейчас есть?
– Пока ничего. Кроме того, что граница близко, а за границей наркотики.
– Как они зарабатывали на наркотиках?
– У них была своя система доставки. Они напрямую связались с колумбийцами, но в последний момент у них начались проблемы, сделка не состоялась. Несколько человек у них погибло, остальные убежали. Год о них ничего не было слышно, но вчера я здесь случайно увидел Брауна.
– Тебе лучше передать это дело нам, как мне кажется.
– Не лучше, вы не справитесь.
– Это почему? – Бисон не обиделся, но явно удивился.
– В этом есть тонкости. Если бы их не было, Акоста сам смог бы справиться с ними в Панаме, он там лично отдавал указания полиции. Но он оставил все нам.
– Вам?
– Там у меня были партнеры.
– А здесь?
– У меня есть помощники. Люди, которые работают на меня. Мало, – теперь уже я опередил ответом его вопрос, – но мне пока хватает.
– В чем твой интерес? Правительство платит?
– У меня свой бизнес, так что правительство просто помогает немного. Мой интерес в том, что… понимаешь, такие люди, – я достал пачку листов с фотографиями, выложил на стол, тоже картинками вниз пока, – они не должны существовать. Браун должен был оказаться или в клетке до конца жизни, или в «коридоре смерти», а вместо этого вышел на свободу через восемь лет. Вот эта, – я открыл лист с фотографиями Джасмин Роджерс, – тоже отсидела всего несколько лет, потому что ей было тринадцать, когда она убила всю свою семью.
– Я ее тоже помню, – подался вперед, опираясь на локти, Бисон, – она из Канады. И она тоже здесь?
– Пока не знаю. Но в Панаме она была, это снимки оттуда, мы их сделали. Здесь еще люди. – Я придвинул ему всю пачку листов, потом положил сверху флешку. – На каждого довольно подробная справка. И это моя первая просьба, я хочу узнать, попадался ли кто-то из них в поле зрения? И можно ли что-то найти на них – водительские удостоверения, зарегистрированные автомобили, что-то еще.
– Поиск по собственности ты уже проводил?
– Сейчас проводят. Но
Сейчас Витёк сидит и шарит по записям собственников, в Аризоне это открытая информация, но пока от него никаких сообщений не приходило. Хотя вся эта банда вполне могла сменить имена, официально или нет. В общем, не думаю, что он что-то найдет.
– И все же почему этим занимаешься ты? А не я, например? Или те же феды?
Я вообще-то подсознательно надеялся на то, что мы эту тему в разговоре обойдем. Не то чтобы сильно, но все же. Бисон занимается наркотиками, я тут намекаю на целую наркосеть. Почему он должен это отдавать кому-то еще? Почему какой-то непонятный «пи-ай» должен брать у него информацию вместо того, чтобы Бисон сам делал свою карьеру?
– Потому что там считают, что так будет лучше, – выдал я самый уклончивый из всех допустимых ответов. – Еще лучше, если ты поинтересуешься у Акосты, потому что в этом деле много закрытой информации, а мы говорим неофициально.
Бисон задумался. Подошел бармен с двумя тарелками, поставил их перед нами.
– Что вообще происходит? – спросил он. – Объясни как сумеешь.
– Это некий… культ. –
