кисть руки соприкасалась с поверхностью, вода подернулась пленкой и искрила.
– «Фриз»! – тихо ахнул Никита.
Он подхватил пошатнувшуюся Настю, обессиленно положившую ему голову на плечо, и усадил ее на низкую скамеечку.
– Нет… я ничего… – прошептала она и обняла себя руками за коленки. Никита торопливо сбросил куртку, накинул ей на плечи, выпрямился и развернулся, не зная, чего ждать дальше.
Завулон что-то вежливо напомнил Инквизитору, передав ему в руки пустой сосуд, восстановивший целостность. Темные при этом таращились на шефа как на божество; чего больше было в их взглядах – страха или почтения, – Никита определить затруднялся. Два других Инквизитора в длинных серых балахонах забирали тело Ларисы.
Сам Завулон тем временем о чем-то переговорил с Пресветлым Гесером, рядом с которым стояли Ольга и Антон Городецкий. Его жена Светлана, видимо, осталась дома с больной дочерью. Ничего. Как раз сейчас девочка должна стремительно выздоравливать. За последнее время Сумрак получил столько, что грех не восстановиться.
Чуть поодаль, у самых дверей, стояли Илья, маг-перевертыш и несколько элитных оперативников Ночного Дозора. Они проследили взглядом за Темными Иными, покидавшими место событий, и тоже двинулись к выходу.
Басоргин подошел к Никите с Настей, поднявшейся ему навстречу.
– Как вы себя чувствуете, Анастасия? – спросил он, кивнув Сурнину.
– Все хорошо, только я ничего не понимаю, – растерянно сказала Настя.
– Ну, это не страшно. Никита вам дома все объяснит еще лучше меня, – сказал он и перевел взгляд на Сурнина.
– Теперь – да… – подтвердил Никита. – С «фризом» они все-таки поработали. Заметили, Эдуард Карлович? Никакого фона.
– Все заметили, – заверил его Басоргин.
– А как Инквизиция так легко… – начал Никита.
– Тут как раз все ясно, – сказал Эдуард Карлович. – В поисках и изучении артефактов нет состава преступления. «Фриз» отработал на всеобщее благо и добровольно сдан на хранение вместе с вместилищем и объектом, заключавшим в себе непосредственную угрозу. Еще и при каких свидетелях!
Он кивнул в сторону Светлых, покидавших место событий.
– Все-таки свели вничью, – заметил Никита, не скрывая досады.
– М-да… Это они умеют, – вздохнул Басоргин.
– Эдуард Карлович! В Москве и ближнем Подмосковье тысячи Иных, – сказал Никита, спохватился и понизил голос. – Если считать Светлых и Темных. С Подгорным понятно – он единственный в своем роде. Огненные жонглеры тоже не на каждом шагу встречаются. С парашютистом сложнее, но выборка меньше, их не так много – тех, кто фанатично увлечен этим делом много лет, а не просто разок попробовал или прыгал в армии… Но в бассейн по воскресеньям ходит куча народу! И тот же Слава Мельниченко, который дайвингом увлекается… Почему Настя?
Никита остановился на полуслове и посмотрел на жену так, словно впервые ее видел.
– Их критерии остаются загадкой, Никита, – задумчиво ответил Басоргин, кивнув на то место, где несколько минут назад лежало тело Ларисы. – Как и ответ на вопрос, что именно мы от них унаследовали и каким образом. Тут научному отделу еще работать и работать. Во всех случаях, кроме вас, Анастасия.
У Насти, которая и так мало что понимала, округлились глаза.
– А при чем тут я? – спросила она.
– Твоя жена, – негромко сказал Басоргин, глядя Насте в глаза, – потенциальный маг-перевертыш крайне редкой и древней спецификации, наследующей связь со стихией воды. В некоторых источниках она упоминается как дельфин, но это условное название, оно возникло много позже. Изображений, к сожалению, не сохранилось. И на сегодня, насколько я знаю, эта способность считается утерянной. Сотрудникам Ночного Дозора с большим трудом удалось найти жалкие крохи информации. Вы единственная в своем роде, Анастасия. Успехов вам в Дозоре.
– Спасибо… – пролепетала Настя, окончательно сбитая с толку.
Басоргин уже собрался уходить, но вдруг обернулся, словно вспомнив что-то важное.
– Ах да! Никита, второй уровень хочешь? – спросил он.
– Что? Какой еще… Нет! – поспешно сказал Сурнин, вспомнив Настю, застывшую у самого бортика как над краем бездны, и вспыхивающие лепестки огня в ауре однажды оступившегося Светлого Иного. Лучше и не думать о том, какие искушения и испытания самоконтроля поджидают на «верхних этажах». – Хочу в отпуск, – вздохнул он.
