освещения.
– Нет. Похоже, московское бюро Инквизиции ее все-таки загребет. Эдуард, воспользовавшись перепалкой, меня за тобой отправил. У-уф… Никит, а как ты его в одиночку?
– Темный помог, он его первым… – Никита кашлянул, провел ладонью по груди, словно снимая сердечный приступ, невпопад добавил: – Зря я вышел…
И вдруг поднял на Сашу глаза с неестественно расширенными зрачками.
– Останови машину!
И не расслышав ответ, так и не поняв, успел водитель затормозить или нет, Никита открыл дверь и вывалился обратно в Сумрак.
Небо заволокло хрустальной пылью. Он упал спиной в шелковые синие травы, и они ласкали его. Желтая луна играла с ним в прятки, белая дарила свет, а кроваво-алая – улыбалась ему. И бархатистая, совсем не страшная Тьма мягко держала за руки. Волшебный мир поил его Силой, и он отдавал ее обратно, с каждым разом все отчетливее ощущая в груди приятный щекочущий холодок.
Машина стояла в пяти метрах от светофора и мигала аварийкой. Саша выскочил в реальный мир и, едва отдышавшись, схватился за телефон:
– Эдуард Карлович, где вы?
– Сейчас поеду в офис, где очень надеюсь увидеть вас обоих, – сухо сказал Басоргин.
– Никита в Сумраке! Он без сознания, я не могу его вытащить. Там синего мха по пояс уже!
– Так без сознания или в Сумраке? – спокойно начал Басоргин, запнулся и вдруг выругался в трубку. Оказывается, все это время начальник знал все те самые слова.
– Не суйся к нему! – рявкнул Басоргин. – Стой где стоишь. Я сейчас.
Саша растерянно пожал плечами, подождал, одну за другой захлопнул распахнутые дверцы машины, присел на капот и взглянул на газон.
Над распростертым на земле Никитой стоял Басоргин. На глазах у изумленного молодого мага Эдуард Карлович, прикрытый «сферой отрицания», с присущей ему тщательностью превращал Иного в человека. Как будто и не подозревал до сего дня об абсолютной бессмысленности этой затеи. По Сумраку шла дрожь. Делая руками один пас за другим, Эдуард Карлович тратил Силу на то, чтобы наглухо замуровать рваную ауру Иного, превратив ее в многослойную гладкую пленку.
Саша тихо присвистнул, не выдержал и подошел. После воинственных дохлых кошек, ходячих тел и спятившего напарника ему просто необходимо было убедиться в том, что остальной мир не сошел с ума.
Басоргин, не оборачиваясь, кивнул и опустился на колени рядом с зашевелившимся на земле Никитой.
– Кто ж знал, что он так! – сокрушенно пробормотал Эдуард Карлович и легонько похлопал Сурнина по щеке. – Никитушка, давай поговори с нами. Как ты?
Никита приподнялся, открыл глаза и посмотрел в неестественно далекое небо. На его губах блуждала странная улыбка. С уголка рта текла прозрачная слюна.
– Я… хочу… еще… – прошептал он и отключился. Басоргин придержал запрокинувшуюся голову и уложил Никиту обратно.
Обалдевший Санек присел рядом на корточки.
– Что это с ним, Эдуард Карлович? – спросил он.
– Лучше тебе, мой мальчик, этого не знать, – вздохнул Басоргин. – Еще он хочет…
Не вставая с колен, Эдуард Карлович расстегнул пиджак, сосредоточился и достал из внутреннего кармана бутылку водки «Ледник». У Саши отвисла челюсть. Эдуард Карлович оценивающе посмотрел на Никиту, взвесил пол-литру в руке и убрал обратно, поменяв на чекушку. Этикетка, кажется, изменилась, но Спешилов ее не разглядел. Никита снова открыл глаза и попытался подняться.
– А ну-ка, Санек, помоги ему, – сказал Басоргин и что-то шепнул в бутылочное горлышко.
Саша придержал Сурнина за плечи, и Эдуард Карлович влил ему в рот бесцветную прозрачную жидкость. Запахло спиртом. Никита безвольно проглотил все до капли, часто задышал, схватился за грудь и сел. Его аура, оставшаяся без внешней подпитки, раскрылась, восстанавливая характерный для Иного незамкнутый энергетический контур.
– Что… Мы не в Сумраке? – чуть сипловато спросил он, помотал головой и перевел все еще мутный взгляд с Саши на начальника. – А как это я… У меня голова кружится…
