захватчики заметят беглецов – кинутся следом сразу. Не заметят – так пока еще сообразят…
Лошади тянут телеги не быстро, но все же чуть быстрее, нежели шагает обычный путник. К тому же ополченцы с остатками дружины вперед не спешили, прикрывая беглецов от возможной погони. Посему и нагнали они свои семьи только ночью, когда уже в полной темноте беглецы остановились на ночлег, отпустив лошадей на выпас. Здесь были и слезы радости, когда ополченец обнимал свою жену, и бабий вой, когда женщина узнавала, что ее кормилец остался лежать там, под стенами, на булгарском завале, пронзенный пикой или мечом.
Сирень встретила ведуна без особого удивления. Похоже, она ничуть не сомневалась, что с ее пленителем ничего не случится. Или не видела в смерти Олега особой беды.
Ведун тоже первым делом ощупал ее ноги и тело:
– Не намокла на броде? В возке ехали или ногами шла?
– В возке, в возке, – кивнула девочка. – Я себе вредить не собираюсь. Чай, не безумна. Ты Водяного видел? Он с тобой оставался, у ворот.
– Там многие оставались… – пожал плечами Середин. – Я, когда вперед шел, не оглядывался.
– Водяной… – расплылась в широкой улыбке девочка, глядя Олегу за плечо. – Какие красивые цветы! Когда ты успел их набрать? Когда я вижу такой букет, то готова в благодарность на все!
– Только не перестарайся! – посоветовал ведун. – Не в цветах счастье.
– Ты мне завидуешь!
– Не смеши. – Олег посторонился, повернулся, оглядел паренька сверху вниз. – Многих сегодня на меч взял?
– Одного… почти.
– Ну, хоть не врешь…
– Можно мы немного погуляем, батюшка?
– Нельзя! Завтра будете гулять, дорога длинная и начнется с рассветом. Но ты гулять будешь рядом со мной. Посмотрим, что за фрукт…
– Хоть побеседовать немного… – попросила девочка.
– Нельзя. Сирень, ему спать нужно. Сегодня день трудный выдался, завтра еще хуже будет. Коли совсем невмочь, можешь за руку его подержать. Но только молча. Он должен отдохнуть.
– Как скажешь, батюшка… – От столь невероятного обращения, да еще смиренно-покорного, Олег вздрогнул. Девочка же, спрыгнув с телеги, взяла своего поклонника за пальцы и предложила: – Ложись…
Паренек, естественно, покорился, вытянувшись возле колеса. Сирень положила руку ему на лоб, тихонько погладила по волосам:
– Закрой глаза. Я буду рядом с тобой до рассвета. Смотреть на тебя и думать только о тебе. Спи… – Она раскрыла ладонь над его лицом, и сказать хоть что-то Водяной, естественно, уже не смог.
Середин засыпал куда дольше, ворочаясь на кошме с боку на бок и пытаясь придумать, что делать с огромной толпой беззащитных людей, внезапно оказавшихся у него на руках. Проснулся он тоже далеко не первым, когда головные повозки уже выкатывались на тракт. Беглецы осознавали грозящую опасность и не собирались задерживаться на стоянке ни на одну лишнюю минуту.
– Куда едем-то? – поймав за руку запрягающего лошадь Зырю, спросил ведун.
– Знамо куда, боярин, – уважительно стащил с головы шапку бывший хозяин постоялого двора. – В Чес идем, в город наш ближайший. Там схоронимся на время. Авось до них булгары не доберутся.
– Далеко дотуда?
– Пять ден пути.
– А-а… Ну, хорошо, – Олег отпустил Зырю.
Одной проблемой стало меньше: люди знали, куда бежать, ведуну сей морокой тяготиться не стоило. Еще четыре дня – и он опять может считать себя вольной птицей.
– Водяной! Водя! Чадо мое, родной, а я уж обыскалась! – К пареньку кинулась женщина в сером платье из домотканого полотна, крепко обняла. – Куда же ты пропал ввечеру?
Она перевела взгляд на Сирень, вскинула брови:
– Сие и есть зазноба твоя, что все помыслы заняла? Ну, тогда понятно. Красива. Вижу, есть чем сердце ранить. Что же, дети… Да хранит вас Полель, да примет под покровительство премудрая Лада[16]. Коли уцелеем, с
